Даже если Грейс и сверкнула на него презрительным взглядом, мушки, летающие перед глазами, спасли Генри от уже привычного унижения, но по спине все равно пробежался холодок от ее четких и размеренных движений – которых он не видел, но слышал и ощущал: шорох и стук – лопата противится грунту. Ни сомнения, ни страха. Солдат как он есть. И этот солдат способен на убийство. Что, если, пробежалась у него где-то за ухом шальная мысль, она вовсе не ищет Мэри, а готовит новую яму… для него?

Все эти дни Генри перебивался номерами в дешевых отелях: принимал душ и срубленным деревом падал на кровать; спал мало, беспокойно и поверхностно, ослабевая с каждым днем, все больше тая, превращаясь в тень.

В то утро все вокруг Лидс‐хауса окутал непроглядный, белесый туман, точно ядовитые пары, среди которых едва проглядывало само поместье – лишь острые крыши, уходящие в небо.

Подхватив из тайника мешок с инструментами, они с Грейс пробирались через густую серость молча. Казалось, время в пустом, обедневшем лесу остановилось. Генри, измученный лихорадочными кошмарами, судорожно обдумывал план побега, но все его попытки тонули в бессмысленности – путь назад затянуло дымкой, и у него не осталось вариантов, кроме как идти за Грейс. Если бы она решила избавиться от него, справился бы он с ней? Сколько в этой девчонке, около пяти с половиной футов? [70] При других обстоятельствах он бы с легкостью скрутил ее, но все ниточки – Майкл, Фредерик, Мэри, Агнес – неизменно сходились в ней. В уверенной поступи и лице, преисполненном далеко не напускной решимости и хладнодушия.

– Врачи подозревали у тебя шизофрению, так ведь? – Он сам поморщился от топорности вопроса, но, как правило, потуги ходить с ней в обход выливались в тупик.

– Это вам Агнес за распитием вина рассказала?

Их взгляды встретились: удивленный осведомленностью и суровый в неустрашимости.

– После нескольких месяцев наблюдений психиатры предположили, что болезнь только начинается, но сила симптомов все нарастала – слишком быстро. Мне было всего пятнадцать, и врачи не могли окончательно увериться, поэтому решили повременить с диагнозом до совершеннолетия.

– Так у тебя есть диагноз?

– Нет.

– Почему же все считают, что есть?

– Потому что так работает человеческая природа: с тех пор как прозвучало это слово – шизофрения, – за мной вьется шлейф ненормальности. Никому и невдомек разбираться в том, как все обстоит на самом деле. Не притворяйтесь, Генри, вы тоже считаете, что я ненормальная.

– Думаю, ты самая нормальная из тех ненормальных, кого я встречал.