– Одна из девушек, Амелия Карсон, видела, как Мэри покинула общежитие.

Фред онемел.

– Как думаете, куда она могла направиться? Она ничего не говорила об этом?

– Когда… когда это было?

Инейн полез в заметки.

– По ее словам, ближе к двум часам ночи.

Фред потер переносицу. Вечно бесстрастный и холодный юноша из мрамора, вещь в себе, теперь он заметно переживал – лед тронулся: руки дрожали, голос срывался, и Агнес, восприняв это как уязвимость и потерянность, подошла ближе и сжала его плечи в попытке поддержать. И Фред, зная о способности Агнес видеть во всех то, чем была полна сама, – доброту и благородство, даже в тех, в ком этого и в помине не было, – умело ею пользовался.

– Вы не договаривались с ней о встрече?

– В два часа ночи? Зачем мне это делать?

– Не знаю, – пожал плечами Инейн, – свидание под луной, некоторые молодые люди находят в этом романтику.

– После бала она очень устала – в тот вечер все впервые видели нас вместе. Мы договорились, что я приду на следующий день, чтобы попрощаться перед отъездом.

– То есть вы не ссорились?

– Господи, нет.

– Как вы прокомментируете драку, которая произошла между вами и Майклом Парсонсом?

– Драку? – удивилась Агнес.

Фред качнул головой.

– Ничего особенного… глупая стычка.

– И вы никому ничего не сказали об этом?

– Майкл сглупил, я не хотел, чтобы у него были проблемы. Он… когда он напивается, то становится неуправляемым. Я попросил его уйти.

Инейн сделал пометку – захватил наживку. Фред, как никто, знал, что лучший способ обвинить – попытаться неумело оправдать.