– Свет ярок, Грейси, – ты ослепнешь.

– Отпусти меня, Фред. Прошу.

Он встал и сжал ее ладонь.

– Идем, я укутаю тебя в плед и почитаю, пока есть время.

– Не хочу историй.

– Хочешь. Я почитаю тебе.

Он потянул ее за собой, как мальчишка любимую игрушку на веревочке. Все приемы, что она знала… с Фредом ничего не работало.

Кровь

Кровь

Облаченный во все черное – только гвоздика алела в петлице, – болезненно возбужденный предстоящим этой ночью, но стоически спокойный – призрак, фигура с картины, аристократ-мистик, укрытый в тени, – Фред вышел из машины, поправил лацканы пиджака и зашагал по дорожке, вымощенной брусчаткой, к Тронному залу Артура. Как и полагается важной персоне, он сильно опаздывал – умирающее солнце располосовало небо до крови, двор пустовал, все уже были внутри. За собой он слышал отчетливые сердитые шаги, но игнорировал их, как вопрошающих с протянутыми руками.

– Лидс!

Фред сделал еще несколько шагов, словно по инерции, а потом обернулся и посмотрел на бывшего друга – одновременно опасный и жалкий: волосы растрепались, рукава рубашки закатаны до самых локтей, взгляд плавал и мутнел.

– Прекрасный вечер, не так ли?

– Не заговаривай мне зубы! Я же просил тебя… просил не трогать ее. Не причиняй ей вреда. Не смей, Фред. Как бы ты ни злился, не смей.

Фред впервые ощутил его напряженную злобу – их дружба, или то, что между ними было, с самого начала сквозила чем-то первобытным, неспокойным, тревожным, как сцена в фильме ужасов – зритель отчетливо понимает, что случится что-то плохое, непоправимое, жуткое, но все равно, загипнотизированный и прикованный тайной, продолжает смотреть. Майкл долго терпел, молчал, прогибался, но вот сосуд лопнул, и его обладатель достиг той стадии, когда был готов накинуться на Фреда, заставить жрать землю, прирезать им же подаренным ножом или придушить голыми руками.

Они молчали с неуступчивой враждебностью, которая все продолжала набухать, шириться между ними, бурлить недосказанностью под истончившимся льдом лжи.

– Я готов был принять смерть от твоей руки, – сказал Майкл в бессильном, униженном сожалении, и Фред на миг потерялся – его ожидания были обмануты: Майкл впервые победил в Игре, и Фред ослабил границы.

– Я тоже.

– И поэтому ты разрушил меня?

– Люди всегда разрушают то, что любят больше всего.