На последней карточке он увидел Кристину. Прошло полтора года, и он давно утратил веру в то, что найдет ее живой, но тот беспокойный вечер, когда он в тихой панике бродил по улицам в поисках дочери, ярко встал перед глазами. Кто? Что? Почему? Прижав фото к груди, он дал волю слезам.
– Мне жаль, Генри. Мне очень жаль.
Свобода
Свобода
Через открытые окна в комнату пробралась прохлада летнего вечера, свежесть скошенной травы, жужжание беспокойных насекомых и сладость цветения. Грейс поежилась, потерев плечи. Фред вошел без стука и поставил поднос на порядком измятую кровать. Подъездные дорожки усыпали полицейские машины, окрасив ночь в мигающий синий, за воротами толпились настырные журналисты и операторы с камерами наперевес, но сегодня, как и во все предыдущие дни, поиски Мэри не увенчались успехом.
– Агнес сказала, ты плохо себя чувствуешь, я принес чай. – Фред устроился рядом и положил ее безвольную голову себе на плечо.
– Когда мы так отдалились друг от друга?
– После смерти Полли?
– Нет. Позже…
– Даже если ты сомневаешься в себе, не стоит сомневаться во мне. Ты всегда была и будешь моим лучшим другом.
– Нет. – Она так резко выпрямилась, что в шее у нее что-то хрустнуло. Теперь она видела не лицо любимого брата, а застывшую маску, надетую поверх морды чудовища в попытке сойти за человека. – Мы не друзья – мы семья.
– И поэтому мы никогда не расстанемся. Кровь превыше всего.
– А как же Майкл?
Он громко выдохнул через нос и заправил ее выбившуюся прядь за ухо медленным, снисходительным движением: мол, какая же ты дурочка.
– Ты солгал полиции. Мэри никогда его не боялась.
– Так или иначе приходится оставлять кого-то позади, – сказал он с размеренной тяжестью, точно слова вырезали из него силой.
Грейс с минуту внимательно изучала его. Ни одно его слово не значило то, что значило, в глубине всегда зияло потайное дно, как в ящике фокусника, где за зеркальной стеной крылся другой, истинный смысл.
– Я думала, это он оставил тебя.
– Тебя так волнует Майкл?
– Меня волнуешь ты. То, что ты делаешь… Зачем ты это делаешь?