– Ты покажешь все могилы, и мы освободим их. Родители должны знать, что случилось с их детьми. Весь этот кошмар должен закончиться.

Она примирительно коснулась его предплечья, и он точно к земле прирос, таким неподходяще‐странным оказался этот жест. Слишком человеческим для этого места.

– Мне нужно сказать кое-что еще.

– Ну же, я слушаю. – У него на скулах заходили желваки.

– Когда мы копали могилу, я кое-что нашла в ней.

Она помолчала, позволив ему осознать услышанное, и, получив в ответ изумленный взгляд, вынула из кармана складной нож, обернутый в платок с эмблемой Лидс-холла – лезвие испещрено изогнутыми полосами, как на свежесрубленном пне, – очень дорогая и редкая вещица, на рукояти выгравировано имя – Майкл.

– Нет… – только и прошептал он, ощутив предательски щемящее разочарование. Майкл Парсонс. Этот дерганый, измученный тяжелым прошлым юноша, на грани срыва, на грани истерики – образчик недурного человека в дурных обстоятельствах, – он нравился Генри, потому как напоминал ему самого себя. И он поверил ему. Несмотря на все противоречия, отчего-то поверил. Теперь эта наивная вера сгребла его сердце и сжала. Его захватила волна угрюмого раздражения прежде всего на самого себя.

– Понимаю, как это выглядит. Уверена, остальные подарки мы найдем в других могилах, и все решат, что это сделал Майкл. На это Фред и рассчитывал.

– Они могли быть заодно.

– Но Майкл не такой. Он уникальный.

– Да, Грейс, – выдохнул он в порыве искреннего разочарования, – любовь поистине слепа.

– Он сделал то, что никому еще не удавалось.

– И что же?

– Ушел от Фреда.

– Неужто ты хочешь сказать, что твой брат устроил этот ад, чтобы отомстить? Такую божественную комедию не разыгрывают ради одного грешника.

– Только если на его счет нет далеко идущих планов, – стеклянным тоном отозвалась она, спрятав нож обратно в карман пальто. – Чтобы понять, вы должны знать, чем был мой брат.

– Чем же?

– Дьяволом.

– Бред! Это просто чушь. – Он затряс головой, так его это все достало.

– Не все то лживо, что невероятно [109]. Мой брат не просто сочинял истории. В одну из них он верил, подобно божеству.