– В этом нет моей вины, Генри.

– Твой брат забрал самое дорогое, что у них было. Он забрал самое дорогое, что было у меня. Он вырвал мое сердце из груди!

– И я вырвала свое! Ради вас! Ради всех, кого он погубил!

Генри отпрянул, впервые встретившись с ее криком, яростным и пронзительным, что отскочил от мертвых стен гулким эхом. Осознание пришло внезапно, задело его ударной волной.

– Так это ты…

– Знаю, вам не понять, но я любила брата. Он не всегда был дьяволом. Когда-то он был просто мальчиком. Мальчиком, который защищал меня и заботился обо мне. Мы не разлучались ни на день. Он был мной, а я – им. Он понимал меня лучше меня самой. Но я вырвала свое сердце из груди, чтобы остановить его. Я убила его и убила себя, чтобы почтить память вашей дочери и чтобы ни одна девочка больше не оказалась в этом лесу, спрятанная от мира. Я сделала все, что могла, Генри. Я сделала больше, чем могла.

– Мне жаль… Жаль, что ты не предоставила эту возможность мне.

– Вам это было не под силу. Никому не под силу. Он принял бы смерть лишь от моей руки.

Фраза прозвучала странно, полная невысказанного запретного чувства. Он не стал спрашивать. Он не хотел знать.

– Мы должны известить обо всем полицию, – отрезал он, поддав в голос холода. – Родители заслуживают правду.

– Вы разрушите нас. Разрушите школу… Агнес…

– А что прикажешь делать? Ты рассказала, чтобы я молчал?

– Мне нужно время. Генри, прошу… – Она ухватила его за плечо. – Чтобы поговорить с Майклом, чтобы извлечь из могил вещи, которые… бросят на него тень.

– Даже не думай об этом!

Его лицо совсем потемнело, глаза – что мутный колодец, из которого так и рвались наружу черная ярость и нарастающее раздражение.

– Я ценю все, что ты сделала. Клянусь, Грейс, это так. Но ты не понимаешь, о чем говоришь. Ты по уши влюблена в мальчишку. Скажи, что это не так!

– Это не так. Я не влюблена. Я люблю его. Но это не имеет отношения к моим чувствам. Я подавляла их в себе и подавлю, если нужно. Майкл виноват лишь в том, что связался с моим братом, – он не убивал Мэри и вашу дочь тоже.

– Как ты можешь быть уверена?

– Все эти месяцы я навещала его в клинике… Он любит сестру. Он умеет любить. Знаю, как это звучит, и понимаю, что этого недостаточно. И вы можете не верить ему, но я ему верю, а вы можете поверить мне. Поверьте мне, Генри, прошу. Вы уничтожите жизнь невиновного.

«Моя дочь тоже невиновна, и ее жизнь отнята со зверской жестокостью», – подумал он, снова закипая, но силы на споры иссякли, и он сказал: