– Он страдает, но мне его не жаль.

– Что вы сделали, Генри? У полиции ничего нет на Майкла. Почему они показывают его фото по новостям?

Он вцепился в руль так, словно от этого зависела его жизнь, до боли прикусил щеку.

– Что вы сделали? – жестче повторила она.

– Я оставил зажигалку и письмо, в котором рассказал обо всем, что знаю, своему приятелю. Попросил его, чтобы он отправил все в участок, если я не буду связываться с ним более двадцати четырех часов.

Грейс полоснула его взглядом в стиле «какого черта».

– Не смотри так! Это ты держала меня в плену! Это твой идеальный брат – убийца, и твой несравненный парень – тоже.

– Майкл этого не совершал.

– Почему? Почему ты в это веришь? Отбрось чувства. Мы же оба знаем, что ты это умеешь.

Грейс долго молчала, наблюдая за хлопьями, меланхолично кружащими в воздухе, вспоминая о чем-то далеком и печальном.

– Это я, – произнесла она каким-то отрешенным, стеклянным тоном.

– Ты?

– Я нашла Майкла в пене и собственной рвоте. В тот день мы сильно повздорили…

– И?

– Он так кричал… Сломал свой мольберт. Устроил погром в комнате.

– Абстинентный синдром.

– Нет, – она осеклась, – не только. Он хотел, чтобы я проявила эмоции, но не знал, что насилием меня не напугать. Он ничего не добился и прогнал меня. Я села в машину, а потом… Во мне что-то екнуло, и я попросила водителя вернуться.

Генри свел брови к переносице.

– Он лежал в ванне. Был в сознании, но слабо соображал, задыхался. Не понимал, кто я, но все повторял: «Я зарезал ее. Я зарезал ее». Он был уверен, что Мэри убили ножом.

– Инейн сказал Агнес, что экспертиза не смогла установить, как погибла найденная девушка – они ничего не знают. Велика вероятность, что с остальными будет так же.