Однако Хустведт признает, что у декадентов не было никакой общей политической платформы, кроме враждебности по отношению к буржуазии, тяги к избранничеству и глубокой неприязни к демократии. Они часто оказывались или левыми, или правыми экстремистами — воинствующими монархистами или махровыми анархистами: словом, кем угодно, лишь бы держаться подальше от серой массы середнячков[1230].

Но действительно ли они собирались, как утверждает Хустведт, разрывать на куски «саму ткань общества»? Матей Калинеску в своей известной книге «Пять ликов современности» (1977) писал, что декаденты принадлежали к той категории интеллектуалов, которая «упивается ощущением, что современный мир катится к катастрофе», и рассматривал их как сознательных приверженцев такой эстетической современности, которая, при всех ее противоречиях, радикально противостояла другой — в основе своей, буржуазной, — современности, сулившей бесконечный прогресс, демократию, общее пользование «благами цивилизации» и т. п.

В глазах декадента, продолжал свою мысль Калинеску, все эти обещания выглядели «нескончаемыми демагогическими уловками, призванными отвлечь внимание от ужасной действительности с ее все возрастающим духовным отчуждением и обесчеловечиванием». Потому-то, утверждал он, декаденты и «культивировали сознание собственного отчуждения — и эстетического, и морального»[1231]. Однако многих из них действительно мучило современное положение дел, и, вопреки заявлениям Калинеску, они вовсе не упивались якобы неизбежно приближавшимся крахом Запада. Конечно, кое-кто это все же делал, но такое случалось редко и не выливалось в программные формы. Известно одно исключение: основатель журнала Le Décadent, Анатоль Бажю, принялся объяснять своим читателям, что декаданс — это осознание и приятие современности, и оно должно быть передовым. Далее он связывал его с достижениями науки: «Мы должны иметь язык и литературу, которые находились бы в гармонии с прогрессом науки… И это называют декадансом? Что же, пусть это будет декадансом. Мы принимаем это слово. Мы — декаденты, поскольку этот упадок — не что иное, как восхождение человечества к идеалам, которые считаются недостижимыми»[1232]. Иными словами: декаданс, упадок, разложение ныне существующего общества и его моральных норм — вот необходимое условие истинного прогресса. Вот к чему сводится смелая программа, очерченная на страницах Le Décadent. Спустя несколько лет Бажю сетовал на то, что его прежние литературные друзья оказались на деле реакционерами и не пожелали присоединиться к его замыслу, когда он собрался ослабить «основы общественного строя», и он напрасно надеялся, что некоторые из них «обрушатся с нападками на частную собственность, религию, семью, а другие станут высмеивать брак и агитировать за свободную любовь»[1233]. Большинству из них, как выяснилось, очень нравилось изображать нападки на религию — например, описывая черные мессы, — и выдумывать персонажей, практиковавших свободную любовь и отвергавших традиционную семейную жизнь, вроде гюисмансовской мадам Шантелув. Но писать — это одно, а по-настоящему пропагандировать или осуществлять подобные идеи — совсем другое дело.