Кроме того, по словам Джеррольда Сейгеля, «символисты и декаденты были во многих случаях одними и теми же людьми, просто они сменили один ярлык на другой после того, как в ряде манифестов, выпущенных в 1886 году, обрел популярность термин „символизм“»[1219]. Это же мнение высказывалось и в критической литературе: самым известным случаем стала перемена названия работы Артура Саймонса «Декадентское движение в литературе», впервые опубликованной в виде статьи под этим заголовком в 1893 году в журнале Harper’s New Monthly Magazine, а затем анонсированной уже в качестве отдельной книги под тем же названием, готовившейся к выходу в 1896 году, но в итоге опубликованной уже с заглавием «Символистское движение в литературе» в 1899 году, когда термин «декадентство» стал восприниматься как слишком скандальное определение (в результате громкого суда над Оскаром Уайльдом в 1895 году). Основные эстетические и философские воззрения часто оставались теми же даже после смены ярлыков. Если, определяя символизм, можно отметить, что главное внимание в нем уделяется аллегорическим изображениям и — разумеется — символам (что во многом восходило к бодлеровскому понятию соответствий — correspondances), то в тематической области он обнаруживал множество совпадений с декадентством. Итак, у символистов с большей вероятностью можно было встретить оптимистичные изображения ангельских персонажей и неземного блаженства, чем те описания демонов и чувственных земных удовольствий, которыми часто увлекались декаденты[1220]. В каком-то смысле, пожалуй, можно увидеть в декадентстве неразлучного темного близнеца символизма, и во многом их взаимоотношения напоминали взаимоотношения готического жанра и романтизма. Однако не следует забывать о том, что, как это происходило и с «готиками» и романтиками, два явления часто переплетались: даже в самых исступленно-мрачных текстах часто можно было обнаружить луч света, и наоборот.

Бунтари или консерваторы? Неоднозначный контрдискурс декаданса

Бунтари или консерваторы? Неоднозначный контрдискурс декаданса

А теперь зададимся вопросом: в чем именно выражалось отношение декадентов к тому культурному краху, который и обозначает понятие «декаданс»? Над этим вопросом бились очень долго. Некоторые исследователи (например, Асти Хустведт) утверждали, что произведения этих авторов «можно толковать лишь как прославление падения»[1221]. Сходным образом воспринимали обычно декадентство широкая публика и критики-консерваторы в XIX веке, видя в нем дискурс, переворачивающий с ног на голову господствующие в обществе культурные ценности. Обыгрывание оскорбительного ярлыка в качестве дерзкого самоназвания, разумеется, способствовало толкованию этого понятия как рыхлой идеологии, возвышающей все порочное, аномальное и греховное, и, напротив, принижающей и высмеивающей все будничное, здоровое, добродетельное и пристойное. Словом, и хулители, и даже некоторые приверженцы (в частности, Пшибышевский) — а позднее и некоторые литературоведы — видели в декадансе довольно примитивно сработанный прямолинейный контрдискурс, противопоставленный буржуазной морали и эстетике. Однако не всегда дело обстояло так просто.