Именно на «Александре» мы стали намного ближе друг к другу, чем раньше. И я имею в виду отнюдь не телесную близость, хотя, наверное, уступи я, все стало бы сказочно хорошо. Нет, мы сблизились по-дружески, снова играли в шахматы, прилаживая фигурки к магнитной доске, и вели задушевные беседы, ибо больше заниматься нам было нечем.

Потихоньку, слово за слово, маленькими этюдами, но с каждым днем все охотнее, Курт рассказывал об учебе в Оксфорде, о прекрасном поместье отца, о замке в горах, обо всем, что, так или иначе, было дорого его сердцу. Едва ли не впервые он говорил так о прошлом, о том, что ему нравилось, о том, что не угнетало, я даже не спрашивал, он сам делился со мной воспоминаниями, наконец-то у него назрела необходимость сделать меня как бы сотоварищем своей юности.

В качестве ответного хода, ответного порыва откровенности я делился с ним своими детскими проблемами. Так уж вышло, что мое детство закончилось раньше и, пожалуй, страшнее, чем у Курта, и мои родители тоже обратились к психиатру, настолько повредила мой разум та влажная туманная ночь.

В ту ночь у меня, глупого ребенка, хватило смелости и отчаяния, чтобы выбраться из-под стола и ползком, перебежками, на четвереньках добраться до калитки, где лежало тело сестры. Я едва не споткнулся об него в белесой пелене и долго не мог понять, что она мертва, я не видел ее целиком, почти совсем не видел, так, темное пятно, недавно бывшее Мери, веселой, очаровательной девушкой, мечтавшей стать медсестрой. Лишь придвинувшись вплотную, я увидел ее искаженное ужасом и криком лицо с остановившимися глазами и, потянувшись, рукой попал во что-то теплое, липкое, и куда-то еще, вглубь, где было совсем горячо и как-то мягко… С жалким вскриком я отшатнулся, поднял голову и увидел темную тень в серо-сизом мареве, в ореоле тумана, тянувшего ко мне свои щупальца. Кто-то стоял в тумане и курил, этот запах я помнил так отчетливо, что и теперь меня пробирала дрожь: кто-то стоял в тумане, курил и решал мою судьбу. Наверное, и мне суждено было уйти вслед за сестрой, но на улице вдруг заголосила развеселая компания, идущая из кинотеатра, и тень растворилась в тумане без следа, оставив только запах дешевого табака. Я даже помнил, какой в тот день показывали фильм…

– С тех пор я боюсь тумана, Курт, особого, сизо-серого морского тумана. И тебе придется за мной приглядывать.

– Туман. Да, я помню, ты говорил про туман. После того, как я… Черт, ты был на грани срыва, а я решил… в этом все дело.

– Не только. Я запутался в своих желаниях и страхах и сам спровоцировал тебя. Но туман, конечно, сыграл свою роль. Извини.