– А если это муки совести? Если представить, что убил ее своими руками, что тогда?

Я в тревоге качнулся к лорду, стремясь взглянуть ему в лицо. Задача оказалась не из легких: голова Мак-Феникса то и дело падала на грудь, и длинные волосы скрывали его почти целиком, роскошной темной волной.

– Ты убил Сандру, Курт?

Он вздохнул, мотнул своей гривой, тихо засмеялся:

– Убирайся к дьяволу, Джеймс! Или добьем бутылку. Глядишь, я опьянею настолько, что начну давать показания. Что, нет желания налить мне стакан?

– Да или нет?

Он не поднял головы, но рука неожиданно метнулась ко мне, хватая за волосы, притягивая, заставляя морщиться и рычать от боли.

– Да что ж ты лезешь, придурок! Куда ж ты прешь по открытой ране?!

– Я врач, мой милый! – прошипел я, сжимая его запястье. – Любые раны надо прочищать, и они заживают быстрее.

Курт не выдержал моей хватки и разжал пальцы, и я толкнул его в грудь, едва справляясь с желанием свернуть мерзавцу челюсть. Ненавижу, когда меня таскают за волосы!

– Ее убили из-за меня.

– Но ведь Александра погибла после того, как вы расстались!

– Никто не знал, что мы расстались. Мне… Мне нужно было подумать. Я просто свалил в море и беспробудно пил две недели. А вот когда вернулся… она мне позвонила, умоляла приехать… Она меня ждала, понимаешь? Меня! Она же мне открывала дверь, когда…

– Все, не кричи, я понял. Она думала, что это ты. А ты не поехал?

– У Роба случился приступ, я не мог его бросить. Сандра позвонила, я сказал «да» и забыл, как отрезало. Думал съездить утром, а ехать было уже незачем.

– Но почему ты так переживаешь ее гибель? Ведь тебе наплевать на остальных зарезанных девчонок, Курт?

Мак-Феникс хмыкнул и спросил:

– Не веришь в то, что я ее любил, да, Джеймс? Не хочешь в это верить?

– А ты ее любил?

– А я ее…