– Курт, все хорошо, я просто хотел прогуляться. Ты же видишь, какое солнце! – Я говорил, привычно обволакивая его словами, не позволяя задуматься и выстроить ложную логическую цепь, свойственную паранойе; склонность к паранойе сильно мешала ему в личной жизни, и у меня не было причин ей потакать. Я сжал его виски руками и сказал, с улыбкой глядя в глаза: – Я не ждал тебя так рано, здорово, что ты вернулся, я скучал.

В лице лорда что-то дрогнуло, расслабилось, и тогда я притянул его к себе и поцеловал. Он сгреб меня в охапку и, неожиданно приподняв над полом, закружил по холлу, я хохотал и отбивался, и снова его целовал, счастье распирало меня, такое полное, неподдельное счастье, что хотелось суеверно скрестить пальцы, чтобы не сглазить.

– Где ты был и что ты притащил? – потребовал я отчета, когда он отпустил меня.

Курт улыбнулся и подмигнул:

– Я переделал массу дел, пока ты дрых, Джеймс Патерсон. Я сгонял в Лондон, на мотоцикле получилось быстро, вот только ехать пришлось почти стоя, повидался с твоим профессором, заскочил в клуб, отпросился у Донерти, вдоволь наобнимался с Веллиртоном и Харли, я даже не знаю, у меня на лице, наверное, написано, чем я занимался ночью и с кем.

– Написано, – подтвердил я, – просто неоновая реклама: все на прием к доктору Патерсону!

– Почему неоновая?

– Потому что светится.

Он прижался щекой к моей щеке и слегка прикусил мочку уха:

– Тогда пусть светится, Джеймс, я… Я так счастлив, что все мои блоки пробивает, мне этого не скрыть. Ты ведь мой, Джеймс Патерсон, правда, мой?

– Правда, Курт, я твой, иди ко мне…

– Тшшш, – заговорщицки прошептал Мак-Феникс. – Не заводись так сильно, мы собирались гулять. Разве нет?

Я в доступной матерной форме объяснил ему все, что думаю о прогулках.

– Не ругайся, – чуть виновато попросил он. – Я накупил кучу мази, в библиотеке есть древние книги, там картинки смешные, полистаем их на ночь. Нужно делать перерывы, и ты это знаешь, иначе мы протрем друг друга до дыр.

Я знал, но выпускал его из рук с заметным сожалением:

– Нам обязательно ждать ночи?

– Ну что же ты такой нетерпеливый? – вздохнул и Курт. – Мы ведь не можем за день наверстать упущенное за полгода!

– И сколько ты намерен меня этим попрекать? – я грозно нахмурил брови. – Полгода для гармонии?

– Ну, месяц-то точно, – очень серьезно заверил Курт. – Все, Джеймс, я к Тиму за провизией, думай о солнце и море, я скоро вернусь.

Он улизнул на кухню, а я, честно подумав о солнце и море, принялся распаковывать принесенный им сверток.