Мы одарили его улыбками, а Донерти вдруг схватился за телефон и ринулся прочь из бильярдной. Я в жизни не видел у него такого лица, восторженного и испуганного одновременно.

– Вот так, – вздохнул Курт. – Пусть кому-то будет хорошо.

– Какая щедрость! – ласково улыбнулся я. – С чего бы вдруг?

Он медленно развел руками, вновь каменея лицом:

– Я не успею, Джеймс, до Рождества два дня. Если б не заказ, мы паковали бы вещи. У тебя были планы? Если что, я справлюсь сам, имей в виду.

Мы помолчали, смакуя портвейн. Потом я с улыбкой сказал:

– Мне все равно, где справлять, Курт Мак-Феникс. Мне важно, с кем. И твое общество меня устраивает. Встретим Рождество вдвоем? Или…

– Мне нужен только ты, – перебил Мак-Феникс и подмигнул мне. – Ладно, я работать, иначе не то что Алиеска, Италия пролетит сапогом.

Я смотрел вслед уходящему Курту и думал, что это жестоко, зачем они дергают его, зачем соблазняют, зачем приучают убивать? Почему не могут оставить в покое, оставить его мне, ведь я так люблю, я помогу ему, успокою, заслоню от любой беды, Господи, отдай его мне, дозволь мне быть его светом среди окружающей тьмы, его спасением, его единственной любовью, Господи, чуда прошу в Рождество!

Ночевать я устроился в том самом кабинете, где получил по морде от Мак-Феникса. Охранник постелил мне на диване, снабдил подушкой, одноразовой зубной щеткой, полотенцем. Спал я скверно, ворочался на новом месте, поминутно вздрагивал, а на рассвете услышал сквозь дрему поворот ключа и почувствовал, как Курт ложится рядом, впритык на узком диване; тогда я сжал обнявшую меня руку и отрубился, как выключили.

На следующий день ни Донерти, ни Веллиртон в клубе не появились; Зануда был опытным бойцом, он понимал: не стоит искушать судьбу и мозолить глаза такому благодетелю, как Курт Мак-Феникс. И не потому, что передумает по подлости нрава. Просто потому, что ненароком, походя пристроит к решению задачи.

В газетах кратко сообщили об отъезде герцога за границу, на лечение. От алкоголизма, как доверительно дополнила желтая пресса. В вечернем выпуске «Таймс» появилось фото Донерти, едущего на какой-то конгресс в Японию.

И с этой минуты клуб стал стремительно пустеть.

Харли смотался в Шотландию; как объяснил Курт, у него там была масса родичей и несчастная любовь в придачу. Остальные отмечали Рождество с семьей, уезжали в свои поместья, в теплые страны, в Италию, во Францию: рождественские каникулы были делом святым, неприкосновенным, лишь большая игра вроде бриджа могла выдернуть адептов науки из состояния блаженной лени, да и то не всех. Теперь я понимал ответственность нашего дежурства: мы оставались на посту, чтобы вовремя забить тревогу и продержаться до прихода подкрепления.