Тем не менее, до схрона они добрались быстро. За несколько дней, прошедшие с момента, когда Джонни его тут устроил, судя по всему, ни звери, ни люди не отыскали его кладовочку. Он даже улыбнулся, разрывая дерн.

— Ловко ты, — похвалил его Коротышка.

— Да, в отличие от тебя я давно готовился.

— Я тоже, — обиделся его невольный товарищ. — Я выжидал… присматривался…

— Запасы делал?

— Нет. Но…

— Ну и дурак. У меня тут сухарей только на одного. Раз или два поделюсь, а потом рассчитывай только на себя!

— Сухари, — невольно обиделся Коротышка. — А когда они кончатся, ты что будешь есть? — и, видя недоумение Джонни, усмехнулся: — А вот я знаю все съедобные растения и плоды в округе. И знаю, каких животных можно есть сырыми.

Очень хотелось подловить хвастуна на слове и заставить слопать чего-нибудь, но это значило терять время. Пропажу одного человека могут не сразу заметить, но чтобы внезапно исчезли двое…

— Пошли, — буркнул он, сверился с солнцем и зашагал вперед.

Да, все-таки жаль, что «Осу» пришлось бросить. И не потому, что она была необратимо повреждена. Ничего необратимого там не было! Ну, подумаешь, разбила нос! Так случалось летать и с более серьезными повреждениями. Главное, ходовая часть работает отменно, топлива полны баки, приборы функционируют нормально, а что сидели друг у друга на головах и управление только ручное — так не привыкать! Но именно поэтому ее и оставили — слишком много там набилось народа. Флайер был перегружен и долго не мог протянуть. Кроме того, попробуй полетать в такой чаще! Метров через двадцать-тридцать опять во что-нибудь врежешься! Да и мысль о том, что на радаре намного проще засечь такую большую цель, неприятно тревожила.

Поэтому пришлось снять с флайера все мало-мальски ценное, оставив только маячок, и, нагрузившись под завязку, отправиться в путь.

Шли, выстроившись цепочкой-змейкой, что вскоре стало оптимальным вариантом. Одновременно не без сожаления расстались и с частью вещей, оставив при себе только запасы провизии, боеприпасы и кое-какие медикаменты. Прочее закопали под корнями приметного дерева, и Асер выжег на коре две литеры «Ч» и «А» — первые буквы названия своего корабля и своего имени. Маячок оставлять не стали — некогда было.

Люди растянулись, несмотря на то, что десятники старательно подгоняли абордажников. Но пираты не были приучены к таким рейдам. Если им и случалось воевать на поверхности планеты, то они старались не отходить от корабля дальше, чем на пять-шесть местных километров. Приземлиться, быстро сделать свое дело и еще быстрее улететь. Поэтому они и волновались, то и дело отвлекаясь.