Легко сказать! Невнимательностью тут никто не страдал — те, кто не мог или не хотел обращать внимания на разные мелочи вроде примятой травы, обломанных веточек или странных ямок в земле, недолго жили на Гудзоне. Однако, одно дело — обратить внимание на то, что куст явно кем-то потрепан, и совсем другое — определить, что ягоды с него объел именно маленький мальчик, а не какое-нибудь местное животное. Да и читать следы в мягком мху не так удобно, как на песчаной почве. Ясно же, что тут кто-то прошел, но в какую сторону и кто конкретно — сказать трудно.

— Крус! — не сдержавшись, позвал Рой. — Крус, ты где? Отзовись!

Его возглас подхватили со всех сторон. Сейчас люди отошли довольно далеко от поселка, чтобы их крики могли быть услышаны Надеждой, но был шанс, что мальчик находится где-то рядом и может откликнуться.

— Крус?

Во мху и на лишайниках оставались следы. Судя по форме, их мог оставить и ребенок, и некрупное животное. Кроме кусов, гадежей, зубоклювов, в лесах водились небольшие ящерки, ходившие на задних ногах, совсем как динозавры Старой Земли. Итакке даже пробовал давать им названия. Но дальше гудозавров и гудзонавров его фантазия не простиралась. Небольшого роста, чуть выше колена взрослого мужчины, они жили небольшими стайками по десять-пятнадцать животных, как правило, родители и подросшие детеныши. Питались всем подряд и для взрослых людей практически не представляли опасности, разбегаясь от выстрелов. Но что относительно безопасно для вооруженного мужчины, то смертельно опасно для мальчика неполных пяти лет. А что, если это отпечатки лап гудозавра-разведчика? И что, если останки ребенка уже доедают его сородичи?

— Крус! Крус, ко мне!

— Крус, где ты?

— Крус, вылезай и иди к дяде Сандору! Тебя не накажут!

Да уж. Рой испытывал странное чувство — одновременно хотелось как следует отшлепать мелкого бродяжку и прижать его к груди и больше никогда не отпускать. Если бы Натеша принадлежала ему одному, Крус был бы его сыном. То есть, Рой был в этом абсолютно уверен. И то странное двусмысленное положение его матери не отменяло того факта, что малыш был дорог всем в равной мере.

— Крус!

Выкрикнув имя мальчика во всю силу легких, Рой замер, прислушиваясь, и в какой-то миг ему показалось… да-да, ему показалось, что он услышал ответ.

— Крус? Крус, малыш!

Рой сорвался с места, понесся на звук, ведомый скорее отчаянием, чем надеждой.

— Крус!

Голос срывался на бегу.

— Крус?

Крик. Да, сомнений быть не могло. Там, впереди, кто-то кричал.

— Держись, Крус! Я здесь!

Наддал хода, уже гадая, что случилось с мальчишкой? Куда он провалился или, может быть, на него напали? Полный решимости защищать ребенка хоть от целого мира, Рой на бегу сорвал с плеча винтовку, передернул затвор, дослав патрон и готовый стрелять.