Табло щелкнуло и показало:

«Рейс в М., подсадка через 15 минут».

Иногда все, чем ты можешь проявиться там, где ты заперт во тьме, это опечатка.

Это как пошевелить кончиком мизинца или дернуть уголком глаза: точка, тире, я здесь, пишу тебе из биообломков кораблекрушения, где я лежу в поле горько-соленых жидких одуванчиков и могу двинуть только лепесточком одного из них. При рождении нам выдают гораздо более бойкий биоалфавит, чем после смерти. Но все же выдают и после – как последний комплект переправочной одежды на букву А.

Но мы все в каком-то смысле буква, подумала я. Поэтому и ты смогла проявиться только через букву. Д is for да.

После смерти я никогда не летала на самолетах, но при жизни страдала легкой ненавязчивой авиафобией – поэтому самолет потряхивало; турбулентность над Атлантикой, вихри враждебные. Салон был полупустой, но на самом деле пустой. Я сразу поняла, что я – единственный пассажир, все остальные были контекст.

– Выпустите меня в туалет, – без особого пиетета обратилась я к толстой женщине, сидящей рядом со мной. Она хмуро кивнула, расстегнула ремень, укоризненно встала в проходе, глядя сквозь меня в розовеющий иллюминатор. Когда я вернулась, ее уже не было нигде и никогда – контекст не держался, не схватывался: просто мерцающая нарезка случайных воспоминаний. Я села в первый попавшийся свободный ряд.

Ко мне подошла улыбчивая, сияющая стюардесса.

– Давайте я вас в бизнес-класс пересажу. Шампанского выпьем. Обед классный – коктейль из креветок с авокадо, грейпфрут на фарфоровой тарелочке. А то там сейчас какое-то хамье летит – точнее, всегда летало, поэтому и теперь.

Я просияла. Стюардесса была живым человеком!

То есть нет. Стюардесса была дубликатом. Но в мою речь неминуемо просачивались живые люди, и я встречала их с восторгом и благоговением – живой человек был редкий желанный гость как в моем одиноком самолете, так и в моей одинокой речи, направленной в полупустое, как самолет, прошлое.

– А как вы тут оказались? – спросила я.

– Да мы просто летаем, я и ребята, – сказала она. – В аэропорту нас около сорока нормальных дубликатов сейчас – пилоты, стюардессы, плюс несколько зомби образовались: румынская девочка из Старбакса, одноногий уборщик. Это счастье, если кто-то вдруг куда-то летит – мы сразу же вызываемся. Первое время мы почему-то радовались, что можно не работать, не летать – читать, сериалы наконец-то смотреть, которые давно собирались посмотреть, с друзьями болтать. Но быстро поняли, что это ужас, когда работы нет. А после того как отключили, каждый полет с пассажиром – это чудо, правда!