— Возьму непременно, — ответил Гвейран с большим достоинством. — Мне теперь без адъютанта никак не обойтись! — господи, как бы всё это могло быть забавно, если бы только цергарду Эйнеру не предстояло завтра умереть!

… Так бывает иногда, особенно зимой, когда полчища летучих кровососов не отравляют существование. Утром перед боем, до начала артподготовки, лежишь в окопе, смотришь, как по чистому, ещё не задымлённому взрывами, жёлтому небу плывут сиреневые облачка, и белые снежинки, медленно кружась, падают из них на чёрную гладь замёрзшей топи, вдыхаешь свежий морозный воздух — и так хорошо кругом, что невольно приходит мысль: как же это глупо, идти на смерть в такой чудесный день!

Но в тот раз погода будто нарочно решила позаботиться, чтобы цергард Эйнер не испытывал особых сожалений, расставаясь с жизнью. Серые с ржавчиной тучи пеленой затянули небо над Арингором. На их фоне, уровнем ниже, стремительно летели к северу клочковатые обрывки сизых облаков. Хлестали косые струи дождя, и порывистый ветер с юга пахнул гарью. Топь вспухала, напоённая водой.

«Летние» форменные плащи не спасали от холода, с длинных острых козырьков фуражек, торчащих из-под надвинутых капюшонов, стекали целые водопады. Под ногами чавкало, чмокало и хлюпало, сапоги вязли по голенище, сырость затекала внутрь.

— Стоп! — скомандовал цергард Эйнер спутникам. — Дальше не идём. Затянет.

Процессия остановилась.

Надо сказать, в первоначальный план эта «процессия» никаким боком не входила. Предполагалось, что Тапри с Гвейраном вдвоём незаметно выберутся за город, извлекут транспорт из топи и пригонят на Городской полигон, где, и должно состояться назначенное мероприятие. (Когда Эйнер думал о тысячах людей, с первого восхода мокнущих и мёрзнущих там, на импровизированных открытых трибунах, наскоро сооружённых из металлических строительных профилей, ему становилось стыдно.)

Но жизнь внесла свои коррективы в лице форгарда Ломра, бывшего подчинённого цергарда Сварны. Начальник отдела Государственной хроники настаивал: исторический момент должен быть запечатлён для потомков во всей своей полноте. Ни одна деталь не должна быть упущена! Он пришёл в такое волнение, узнав о предстоящем событии, он так горячо и слёзно убеждал своего нового начальника, что сердце старого солдата, не привыкшего работать с людьми творческими и эмоциональными, дрогнуло.

— Да возьми ты его, чёрт с ним! Может, он и прав, насчёт истории… — попросил Эйнера дядька Хрит, которого все последние дни не оставляли мысли о Вечном. — Нам теперь какая разница, а человек того гляди заплачет!