Мысль эта встревожила юношу, несмотря на долгие месяцы, которые он потратил, чтобы приглушить ее.

– И что? – спросил он тонким голосом.

– Быть обреченным – это значит также быть оракулом.

– То есть прозревать будущее?

Одобряющий взгляд темных глаз.

– В известной мере да. Я знаю только то, что ты не можешь умереть внутри Плачущей горы.

Юноша нахмурился. Так ли он понимал свою судьбу прежде?

– Ты хочешь воспользоваться мной как амулетом! Средством оградить себя от смерти!

Рослый сику спустился на десять ступенек и только потом ответил. Искусно сделанная кольчуга на нем переливалась в близком свете. Тень ползла по ступенькам позади.

– Там, куда мы идем… – начал он и умолк, повинуясь какой-то непонятной причине. – Я смогу выжить там, куда мы идем, – продолжил он, – если только буду идти в твоей тени – твоей судьбе.

– Так куда же мы идем? – спросил Сорвил, заслоняясь рукой от яркого света, ибо, хотя лестница уходила вниз, ее крытая часть – тяжелый потолок – закончилась.

Если умолчание было задумано загодя, сику в точности выбрал момент для своего признания. Даже при всей памяти Амиоласа, открывшееся зрелище лишило юношу дара речи. Сотни глазков сверкали созвездием ослепительно ярких крохотных солнц, проливавших свет на всю так называемую Расселину Илкулку, широкий клин пустого пространства, прорезавший по диагонали сердце Горы. Внутренняя лестница, расширяясь, сбегала вниз по склону, приобретая совершенно монументальную ширину и спускаясь к самому низу расселины. Однако истинное чудо располагалось наверху, оттиснутое в противоположном фасе Илкулку: знаменитые висячие цитадели Иштеребинта.

– Мы вырождаемся, – заметил Ойнарал, – но дело рук наших живет.

Сорвил обнаружил, что невольно открыл от изумления рот, несмотря на то что Иммириккас отвергал подобную несдержанность. Противолежащая часть недр Горы, как знал Сорвил, была источена помещениями дворцового комплекса инджорских ишроев, лабиринтом подземных палат, открывавшихся в обрыв Илкулку и создававших огромный и разнородный свод, усыпанный бесчисленными окнами, дюжинами колоннад и террас – целый горный уступ, образованный резными и позолоченными сооружениями! Лабиринт железных помостов прилегал к скале, свисая подобием сети, прикрепленной к потолку рыбацкого дома, спускаясь ступенями, соединяющими все твердыни. Некоторые помосты были окружены балюстрадами, но большинство тарелками висели в воздухе, где-то пышно украшенные, где-то скудно, составляя при этом какую-то ирреальную композицию. Король-верующий заметил на решетчатых полах дюжины фигур – компаниями, парами, но больше всего стоящих в одиночестве.