За Мясом числились внушительные долги. И в какой-то момент похода жажда встречи с врагом возросла настолько, что сделалась скорее непристойной, нежели благородной. Пройас и сам ощущал, как она напрягает его голос и разжигает ярость: это биение плотской похоти, жажда совокупления, пронизывающая собой все тревожное и ненавистное. Чтобы познать ее, незачем было прибегать к словам. Совокупление и убийство были выброшены с тех мест, которые прежде занимали в душах людей, словно, поедая плоть своих врагов, они сами становились ими.

Рассматривая искоса своих собратьев, он видел эту тень непристойной страсти. Коифус Нарнол, старший брат Саубона и король Галеота, взирал на высоты с раскрытым ртом, словно безмозглый пес. Великий магистр школы Мисунсай, Обве Гёсвуран, вглядывался в Пелену, клубившуюся под изломанной и зубастой стеной Уроккаса, не то чтобы отвернувшись, скорее отодвинувшись от остальных. Святой аспект-император, понял Пройас, не столько предложил им тяжелое дело, сколько пригласил на нечестивое пиршество.

Оставалось только славным и достойным образом расплатиться.

– Господин и пророк! – выкрикнул Пройас, потрясенный тем, что в его голос едва не закралось рыдание. – Снизойди! Даруй мне славу Даглиаша!

Собравшиеся вожди и великие магистры не стали скрывать своего удивления. В прежние годы Пройас никогда не вступал с ними в борьбу за милости святого аспект-императора. Саубон открыто нахмурился.

Но Келлхус продолжал полет, не замечая просьбы. Приблизившись к древней крепости, плот замедлил ход и в несколько приемов поднялся к вершинам утесов. Под ними гремел и шипел прибой. Скалы, на фоне которых вырисовывалась фигура аспект-императора, исчезали внизу, за краем плота, по мере подъема. Призрачное золотое свечение вокруг ладоней Келлхуса стало заметным на фоне мрачных скал.

– Доселе враги всего лишь беспокоили нас, – объявил тот, обратившись к королям-верующим и сверкая своим устремленным в вечность светоносным взглядом. – Даже Ирсулор был для них всего лишь уловкой, пустяком, организованным без особых ожиданий. И если бы не наша надменность, не наши раздоры, Умрапатур был бы и сейчас вместе с нами.

– Господин и пророк! – воскликнул Пройас. – Прошу тебя, снизойди!

На сей раз просьба вызвала вопросительные взгляды со стороны Кайютаса и Апперенса Саккариса и толчок локтем со стороны Саубона. Прочие, как Нурбану Сотер и Хринга Вукъелт, отреагировали на нарушение приличий мрачными взглядами.

– Даглиаш – то место, где они будут сражаться, – продолжил Келлхус, не обращая внимания на помеху, – где нечестивый Консульт попытается пустить кровь нашей Великой Ордалии, а не оцарапать ей шкуру.