Погибая, даже шранки царапаются и хватаются за что-то.

Пытаясь дотянуться.

В эпоху, когда Мангаэкка, самая алчная из древних гностических школ, проникла в заброшенные чертоги Вири, Обитель представляла собой лишь древнюю могилу. Используя развалины как источник камня, колдуны воздвигли цитадель над легендарным Колодцем Вири, огромной шахтой, пронзавшей Обитель до самого дна. Ногараль – назвали они свою новую твердыню: «Высокий Круг».

Собратья по колдовскому ремеслу насмехались над ними, издевательски называя «грабителями могил», – оскорбление, не имеющее равных среди кондов, не говоря уж об умери, которым последние стремились во всем подражать. Несмотря на демонстративное возмущение, Мангаэкка втайне была довольна этим прозвищем, поскольку оно скрывало тот факт, что за их действиями стояли амбиции гораздо более темные и нечестивые.

В действительности Вири была не более чем блестящей обманкой, ложной могилой, скрывающей истинную, предлогом для ухода Мангаэкки из Сауглиша. Это положение объясняло бесконечный поток рабов, материалов и снабжения, отправляемый на север. Вопреки своей необъятности, Ногараль была лишь уловкой, способом под видом разграбления Вири обрести сокровища Инку-Холойнаса, самого Небесного Ковчега.

После того как Ногараль разрушили, притворяться далее не было смысла и заменившая Мангаэкку опухоль на теле мира – Нечестивый Консульт Шеонанры, Кетъингиры и Ауранга – явил себя тем, кого намеревался уничтожить. И Вири вновь исчезла в тени, интересная лишь немногим ученым, могила, знаменующая новую потерю невинности – на сей раз невинности людского племени – и возрождение предвечного ужаса, Мин-Уройкаса, или, как стали называть его Высокие норсираи, Голготтерата.

Но в том же месте, где алчное желание обрести сокровища Ковчега заставило людей восстановить Вири впервые как подлог и притворство, страх и ненависть к Ковчегу заставили их восстановить ее вновь, на сей раз как бастион. После продолжавшихся веками, то затихавших, то вспыхивавших опять войн между Голготтератом и Высокими норсираями Анасуримбор Нанор-Михус, Верховный король Аорси, заложил основания Даглиаша, Крепкого Оплота, крепости, чья слава была столь безгранична, что стерла позор и бесчестье Вири из переменчивой человеческой истории.

Как писал безымянный кельмариадский поэт:

Но ни один из Богов никогда не был настолько щедр или надежен, как Даглиаш. Веками эта твердыня оставалась единственным бастионом человечества, одиноким маяком, чье яростное сияние рассеивало и гнало прочь кошмарную тьму Голготтерата. Норсираи древности называли Даглиаш многими именами: Упрямица, Необоримая и даже Фиалка – из-за ярких цветов, постоянно выраставших прямо на могучих стенах. Побережье, примыкавшее к горе Антарег, усеяно крошевом из костей вместо песка, столь неисчислимыми были тела, разбившиеся о скалы. Снова и снова Консульт посылал легионы своих отродий на штурм крепости. Снова и снова их отбрасывали назад. По мере того как бесчестие Вири истиралось из людской памяти, Даглиаш становился символом человеческой ярости и решимости, его гордое имя звучало на рисовых полях и в горных долинах, в храмовых процессиях и в бурлящих гаванях по всей Эарве.