Сперва это показалось каким-то ритуалом, скорее самоубийственной демонстрацией решимости, нежели настоящей атакой. Менее тысячи светловолосых всадников выжило во Вреолете. Они казались лишь длинными завитками на гребне бурного потока, струящимися нитями, слишком тонкими, чтобы представлять собой угрозу. Прямо перед ними простерлась чудовищная опухоль Орды, пронизавшая целиком всю землю – от гор до самого моря – и, куда ни глянь, кипящая бесчисленными мириадами, исходящая смертоносной яростью. Неподобающее ликование и воодушевление объяли души мужей Ордалии. Безумных всадников, со всей очевидностью, изрубят и разорвут в клочья, но огромные толпы лишь подбадривали их, горланя десятками тысяч глоток, празднуя не грядущее уничтожение своих одержимых братьев, но их жертвоприношение.

Никто из них не смог бы даже вообразить себе лучшего способа начать их священнодействие – или их пир?

Они скакали неровными рядами. Высоко, по правую руку, Сибавул и его обреченные всадники могли бы узреть гигантскую горловину, где расколотая челюсть Йаврега выпирала из песчаных склонов Мантигола, и сверкающие на скалах точки, которые извергали вспышки пламени, расцветающие в ущельях внизу. Но взгляд их не отрывался от беснующейся впереди непристойной мерзости.

В каждой битве есть момент, когда встречаются взгляды, когда «они» становятся тобою, а грани жизней истончаются до предела. Некоторые говорят, что именно тогда все и решается, что в этот миг, еще до того, как обрушится первый удар, противники определяют, кто будет жить, а кто умрет. Кое-кто даже считает этот момент подлинным храмом: самые последние удары сердца перед ужасающим душу криком Гильгаоала, безумным грохотом войны. От вознесшихся к небу склонов до длинного, вытянутого лезвия прибоя люди Кругораспятия вдруг затихли, ощутив этот миг, невзирая на дали и расстояния, и молча провожали взглядом кепалоров и их славный натиск, зная, что сейчас в мгновение ока они исчезнут, как пылинки, сдутые из ярко освещенного места в тени и тьму.

Но вот только этого не случилось.

Наблюдавшие за Сибавулом заметили, как нечеловеческие массы сперва как бы вдавились, а потом раскрылись перед ним, дюжины, если не сотни существ в безудержном ужасе бросились прочь от его вида, переползая, прыгая, взбираясь по своим мерзким собратьям в исступленном поиске спасения. То же самое случилось и с его танами-всадниками. Один за другим они въезжали в недра Орды, но оставались невредимыми, нетронутыми. Они повергали наземь отставших и продвигались в окружении мятущихся созданий, покорившихся ужасу, какой превращает толпу в охваченную паникой пустоту.