— Она приглашает тебя подойти, — перевел Хьюмэн. — Приглашает, как сестра брата.

Эндер немедленно вышел на поляну и подошел к ней. Хотя она была выше братьев, она все равно была на полметра ниже, чем Эндер, поэтому ему пришлось опуститься на колени, чтобы их глаза были на одном уровне.

— Я благодарен за доброе отношение ко мне, — сказал Эндер.

— Это я мог бы сказать и на «языке жен», — заметил Хьюмэн.

— Все равно, скажи это на своем языке, — сказал Эндер.

Хьюмэн перевел. Крикливая протянула руку, коснулась гладкой кожи его лба, колючей щетины на подбородке; она прижала палец к его губам, и он закрыл глаза, но не вздрогнул, когда она осторожно положила палец на его глаз.

Она заговорила.

— Ты — святой Глашатай? — перевел Хьюмэн, а Джейн тут же поправила:

— Он добавил слово «святой».

Эндер посмотрел Хьюмэну прямо в глаза.

— Я не святой, — ответил он.

Хьюмэн оцепенел на мгновение.

— Скажи ей.

Какое-то время он был в смятении; затем, очевидно, решил, что из этих двоих Эндер менее опасен.

— Она не говорила «святой».

— Говори мне то, что она говорит, как можно точнее, — попросил Эндер.

— Если ты не святой, — недоумевал Хьюмэн, — то как ты узнал, что она говорит на самом деле?

— Пожалуйста, — настаивал Эндер, — будь правдивым.

— Тебе я все переведу точно, — ответил Хьюмэн. — Но когда я говорю с ней, она слышит мой голос, поэтому я должен говорить твои слова осторожно.

— Говори правдиво, — сказал Эндер. — Не бойся. Это очень важно, чтобы она в точности знала, что я сказал. Скажи ей это. Скажи, что я прошу простить тебя, если ты будешь говорить с ней грубо, но я грубый фрамлинг, и ты должен переводить в точности то, что говорю я.