Убийца с легкостью скинул Итакдалее с плеча, взял его под мышку и вытянул на прямой руке вперед, второй рукой он нащупал рычаг открытия забрала, и тут Лимпопо закричала, и слова с трудом вылетали в морозный воздух: «Нет, нет, не его, только не его! Скажите, что вам нужно, забирайте, что хотите, но только не его, пожалуйста…»

Этот безразличный с оплеванным лицом повернул свою голову в другую сторону, слушая неразличимые разговоры. Итакдалее тоже что-то говорил, оставаясь при этом раздражающе спокойным, что ему всегда хорошо удавалось, как будто пытался объяснить убийце, который снова достал нож, что убивать не было смысла, что они покорные пленники и ничего не выиграют, если попытаются убежать, так как их скафандры остались практически без электропитания, да и вообще…

– НЕТ! – закричала она, когда убийца вскинул руку с ножом. Плача, она била по державшей ее руке, как по неподатливой металлической балке. Истерика добавила ей силы, и у нее даже получилось немного сдвинуться, но тот, кто ее держал, лишь усилил хватку и сжал ее так сильно, что она почувствовала через скафандр выступающие мускулы. Она опять закричала, уже без слов. Сверкнул нож…

В этот раз убийца даже не пытался отклониться от струи крови, просто бросил Итакдалее лицом вниз, его красивым лицом прямо в снег, так что драгоценная горячая кровь растопила образовавшуюся на снегу корочку льда. Она перестала кричать, застыв в накрывшем ее оцепенении, которое было холоднее воздуха и той ледяной металлической краги. Его убили. Джимми убили.

У того, кто ее держал, на ремне висел нож. В любую секунду его могли отстегнуть и также перерезать ей глотку.

Она подумала о джихадистах, персонажах компьютерных игр, в которые играл ее отец, когда она была маленькой. Они перед лицом неминуемой казни от солдат, за которых играл человек, закрывали глаза и говорили: «Аллах акбар», Аллах велик. Она внезапно поняла, что всегда им симпатизировала. Не из-за того, что они сделали: в играх их поступки естественным образом были сродни ужасным зверствам орков, а из-за их фатальной храбрости, их готовности умереть, восхваляя предназначение своей жизни.

– Мы все чего-то стоим, – сказала она. – Зотты не стоят больше, чем все остальные. Самообман делает из нас монстров. Эгоизм – лишь повод, чтобы умертвить сочувствие другим. Люди в основе своей добры. Нужно жить так, как будто это первые дни лучшей…

Убийца навис над ней и вместе с державшим ее человеком вслушивался в ее болтовню. Они переговаривались, решая, сколько еще этого дерьма им придется выслушать, прежде чем прикончить ее. Тот, кто держал ее, качнул ее в сторону убийцы, словно бы в дарственном жесте. Она заставила себя не закрывать глаза.