На площади воцарилась тишина. Леденящий душу ужас охватил Нандуса. По спинной пластине кирасы его старшего сына стекали струйки крови. В Джулиано попало пять арбалетных болтов.
– Нет… – прошептал старый верховный священник.
Этого не могло произойти… Как Отец Небесный мог такое позволить?!
– Задержите Орнеллу Тримини! – приказала императрица.
Хранительницы, яростно взмахнув крыльями, взмыли в небеса, выполняя приказ своей госпожи. Рыцари ордена Черного Орла окружили желтую трибуну.
– Не может быть мира там, где правит яд ненависти в сердцах, Орнелла Тримини, – невозмутимо произнесла Сасмира.
Нандус был потрясен ее спокойствием. Как она могла говорить так, когда только что на ее глазах произошло убийство?
– Твое кровавое злодеяние оскверняет справедливость Всесоздателя. За это ты займешь место Нандуса Тормено, – продолжила императрица. – Да поглотит тебя пламя собственной ненависти сей же час! – Она повернулась к толпе: – С этого дня такая кара ждет каждого, кто осмелится нарушать мир в Цилии, сея вражду.
Хранительницы схватили Орнеллу. Служившие ей воины не стали защищать женщину. Тех арбалетчиков, которые выполнили приказ Тримини, тоже задержали.
Толпа на площади молчала, только кто-то тихо перешептывался. Многие заключили друг друга в объятия.
«Печаль объединила их», – подумал Нандус. Но его это не утешило.
Далия, Площадь Героев, полдень, 5-й день месяца Мглы, год второго восхождения Сасмиры на престол
Далия, Площадь Героев, полдень, 5-й день месяца Мглы, год второго восхождения Сасмиры на престол
Пожилой седобородый мужчина в потертой соломенной шляпе протиснулся к эшафоту и махнул Милану рукой.
– Иди сюда! – крикнул он. – Ну же!
Фурия, удерживая тело Джулиано, осторожно опустила погибшего на землю.
– Он был храбрецом, – с уважением произнесла Хранительница.
Слезы застилали Милану глаза. Ему так хотелось, чтобы люди рассказывали друг другу легенду о Джулиано и его отваге…
– Он всегда был таким, – сказал юноша. – Я с детства старался брать с него пример.
– Я вам верю. Таким рыцарем, как он, нельзя стать за один день. – Фурия указала на бородача в толпе, все еще махавшего Милану. – Вы его знаете, господин Тормено? Мне пропустить его?