— Ну, товарищи, да… заслушав, значит, доклады… с учетом замечаний комиссии… предлагаю проект одобрить! Кто «за»?

Краткие прочувственные аплодисменты.

Недели три до того, в пасмурный сентябрьский день во дворе музея заложили первый камень утилитарно-величественного сооружения, которому предстояло осенить грядущего «Коммуниста», но, спаси-сохрани! — не превзойти его, чтоб высокая, утвердившая проект длань, не утвердила еще что-нибудь недоброе на счет зарвавшихся созидателей.

Около четырех по полудню уже сгущались серые тени, солнце сидело за облаками, и погода стояла преотвратная. Мелкий как кошачья слеза дождик сек прохожих с разных сторон, непрестанно меняя направление. Лошади за оградой угрюмо смотрели на грязные копыта и не сразу двигались с места, когда извозчик дергал за вожжи. Милиционер в клеенчатом дождевике уныло горбился в будке, словно изваяние скорбящего в нише склепа. Удивительной стойкости женщина, опоясанная шерстяным платком, торговала у ворот сладкой ватой — от ее тележки доносился запах жженого сахара, зовущего, сбивая с панталыка, на променад. Хотелось датского хюгге179 — у камина, со стаканчиком клюквенной настойки и куском баранины на тарелке.

Партактив, штаб (с пошлыми цветками в петлицах) и прочий музейный люд построились у неглубокого котлована, следуя природному влечению масс с неэвклидовой геометрии. Параллельные тут бодро пересекались, окружности не делились на «пи», общественники-организаторы сбивались с ног, ровняя неуклюжие построения, и шипели на недотеп, не соблюдающих строя. Кепки и шляпы, утратившие от влаги форму и свисавшие на головах лавашами, покачивались, хаотически перемещаясь между рядами.

Какой-нибудь немолодой осетин, родившийся до исторического материализма, буде пришло ему оказаться там, обронил бы философски: «Отара…» — и ушел прочь заниматься полезным делом. Людям с высшим образованием такая вольница недоступна. Притиснутые драконом трудовой дисциплины, они радуются начальственной речи под холодной осенней моросью, простуженно хлюпая носами, отринув мыслительный процесс как ненужный и дела как второстепенные.

— Товарищи! — неслось над мокрыми головами музейных и «шишкой» из Наркомпроса Володаром Семеновичем Нежнейшим, страдающим базедовой болезнью, которого все хотели рассмотреть, будто волосатую даму в цирке. — Сегодня мы закладываем…

Тут порывом ветра качнуло плакат с изображением будущего колосса. Электрик Захар, распластавшись поползнем по фанере, не дал ему рухнуть в лужу. Оборванная фраза директора в итоге прозвучала неоднозначно: хотелось уточнить, кого именно и в каком деле решили «заложить»?