«Уилбрр! – говорила девушка, – Какое у тебя забавное имя, Уилбрр! Как ты думаешь, мне позволят играть на гамелане в больших городах, в великолепных дворцах Земли?»

«Конечно. У нас нет законов, запрещающих гамелан».

«Ты так забавно разговариваешь, Уилбрр. Мне нравится тебя слушать».

«Наверное, ты скучаешь здесь, в Сингалюте?»

Соэк пожала плечами: «У нас приятная жизнь, но мы занимаемся в основном мелочами. Здесь нет увлекательных приключений. Мы выращиваем цветы, играем на гамелане… – приподняв брови, она покосилась на собеседника. – Мы любим… мы спим…»

Мерфи усмехнулся: «И вас охватывает амок».

«Нет-нет. Такого больше нет».

«Потому что завелись сджамбаки, не так ли?»

«Сджамбаки – это плохо. Но лучше, чем амок. Когда человека мучает неизбывная тоска в груди, он больше не хватается за крис и не гоняется за прохожими, он уходит и становится сджамбаком».

Наконец разговор становился содержательным.

«И куда идет сджамбак? Что он делает?»

«Он грабит».

«Кого? И что он делает с награбленным?»

Соэк наклонилась поближе: «Говорить о них не полагается».

«Почему?»

«Султан не хочет, чтобы говорили о сджамбаках. У нас все друг друга подслушивают, все друг на друга доносят. Как только кто-нибудь упоминает сджамбаков, у султана уши поднимаются торчком, как у кошки, услышавшей мышку».

«Ну хорошо, пусть султану это не нравится – какая разница? Меня это интересует, и у меня есть полное право интересоваться. Я видел сджамбака в клетке на площади. Держать человека в клетке – пытка. Я хотел бы знать, почему с ним так поступили».

«Он очень плохой. Он взломал вагон монорельсовой дороги и выпустил воздух. Сорок два человека – сингалюты и хадраси – раздулись и взорвались».

«А что случилось с самим сджамбаком?»

«Он забрал все золото, все деньги и драгоценности – и сбежал».