— Спокойно, Игорек, — сказал Андрей, похлопывая его по плечу. — Не истери.

Кретин. Захотелось его прибить.

За спиной взвыла девка, оплакивая свою конфискованную магическую птицу, из-за которой, естественно, все и произошло — по девкиной версии, а Игорю, с его железным спокойствием, с прозрачной и трезвой способностью к соображению, хотелось бы выслушать какую-нибудь еще, более приближенную к действительности. Хотелось бы знать, наконец, что происходит!!!

— Хотел бы я знать, — некстати озвучил его мысли Стас.

В динамике прорезался голос стюардессы:

— Граждане пассажиры, наденьте кислородные маски, — умоляюще попросила она. — Наш самолет приступает к выполнению маневра. Возможны эффекты турбулентности. Просьба пристегнуть…

— Какого, интересно, маневра? — пробормотал Стас.

К маске, болтавшейся перед ним на веревочке, он и не потянулся. Насколько видел Игорь, половина салона эти маски игнорировало. Он даже взялся было пересчитывать по головам — и, привстав, увидел стюардессу в конце прохода, похожую на растрепанную сову с чем-то черным вокруг глаз. Она продолжала вещать дрожащим голосом, кажется, на английском, типа тут полный салон англичан, лучше бы рассказала, дура, что сейчас, в эту секунду реально происхо…

— Какого маневра, сука?!!

Заорал кто-то впереди, ближе к носу, и тут же, поймав команду, весь салон завизжал и заревел одним капризным, требовательным воплем, надбив на стеклянной голове Игоря болезненно растущую трещину. Он стиснул пальцами виски и рухнул назад на сиденье, кажется, задев локтями и Андрея, и Стаса. Те, конечно, не обратили внимания. Стас, отлипнув от окна, пытался теперь выглянуть в проход, наваливаясь всем своим щуплым телом, и его Игорю хотелось прибить отдельно. На мгновение перекрыл обзор.

— Фигассе, — сказал Андрей.

И в этот момент стюардесса, наконец, заорала тоже. Она цеплялась за занавеску, и та провисла горизонтально, как знамя. Там, впереди, образовалась куча-мала, и ему, Игорю, не было видно, кто именно тащит барышню в салон. Она вопила, словно недорезанная курица (или свинья? — он, городской парень, никогда не видел своими глазами, как кого-нибудь режут), потом вдруг замычала, стихла, отпустила, наконец, полуоторванную занавеску; над поручнем кресла мелькнула задранная нога, в проход отлетела синяя туфля на каблуке. Вой толпы, как ни странно, поутих тоже, перешел в какое-то удовлетворенное бурчание.

Игорь не въезжал, что они там с ней делают. Трещина в стеклянной голове расползалась изломанными лучиками. Увидел повернутое к нему ушастое лицо Андрея. Он улыбался — возбужденно, азартно: