— Мы все равно его не найдем.

Андрей не оборачивается. Достал уже этот Игорь, всегда он был слабаком. Удивительно, как это девчонкам нравятся такие, с длинным каркасом и смазливым интерфейсом, но с трясущейся желеобразной пустотой внутри. Стопудово, сейчас он мечтает об одном: как бы открутить время назад и оказаться снова в уютном северном стандарте пансионата. Или хотя бы по ту сторону бетонного недостроя за спиной.

— А может… — начинает уже не Игорь, но тоже кто-то засбоивший, струсивший. Андрей даже и не оглядывается посмотреть, кто.

Он смотрит вокруг.

Это совсем другое место. Искажение горизонта не дает определить адекватно рельеф местности, вблизи она кажется обманчиво-ровной, но это наверняка не так — иначе откуда взялась бы эта волнистая, зубчатая даже линия по размытому краю? И голой эта земля только кажется, на самом деле она сплошь поросла какой-то серой растительностью, а те чуть более темные сгустки и пятна вдали — скорее всего, участки леса, хоть в это и трудно поверить после яркого осеннего разноцветья парка вокруг пансионата. Мы вышли наружу, и теперь это, наконец, очевидно. Мы вышли наружу!!!

Андрея охватывает радостное, лихорадочное возбуждение, какого не приносили ему никакие наркотики или напитки, игры или девчонки, — ничего из того, что ему случалось в жизни пробовать именно с этой целью. Прекрасные студенческие годы всегда казались ему слишком пресными, и он изо всех сил, со всем доступным креативом пробовал жизнь на зуб, на излом, на слабо — но никогда раньше… даже там, в самолете. А вот теперь — получилось, и почти без усилий с его стороны. Неизвестность лежит перед ним, раскинувшись во всю ширь непосредственно и влекуще, как женщина, порочная, взрослая и чужая. Она зовет в себя, и странно, если кто-то из них, выступивших в поход, этого не понимает.

— Все здесь? — дежурно спрашивает писатель.

От этой мантры, призванной напомнить о его главенстве и власти, Андрею становится смешно. Кто-кто, а он мог бы и остаться в пансионате, старый хрен, всю жизнь, наверное, рвавшийся в пастыри, а теперь просто в пастухи. Сорри, лично я обойдусь. Когда вокруг столько зовущего, интересного, незнакомого, было бы глупо слушаться команды какого-то…

— И куда теперь? — спрашивает длинный клоун-ролевик. Этому тоже нужно руководство и направление, тьфу.

— На набережную, — просто отвечает писатель. — К морю.

Андрей смеется почти в полный голос. Его поддерживают отдельные смешки собравшихся — второй ролевик, актер с чиновником, веснушчатый дядька в дождевике — и это хорошо.