Овраг подвернулся под ноги раньше, чем ждал Ермолин, колючие ветки кустов мазнули по лицу, защищенному, к счастью, воротником, некрепкий камень полетел из-под каблука вниз, увлекая за собой потерявшее равновесие тело. Ермолин съехал вниз на пятой точке, вспахивая влажный каменистый склон, и булькнул в невидимую лужу, и поспешно вскочил на ноги, чувствуя, как просачивается сквозь штаны ледяная липкая жижа. Со внезапной злобой посмотрел на актера, ухитрившегося, судя по всему, спуститься в овраг цивильно, на ногах. Впрочем, теперь и тот стоял по щиколотку в черной воде, и это их в некоторой степени примиряло.

— Сюда, по идее, не дойдет, — сказал актер.

— Не должно бы, — отдуваясь, невнятно подтвердил Ермолин.

— Давайте знакомиться. Меня зовут Юрий Владиславович Спасский.

Ермолин распустил, наконец, шнурок на вороте, оттянул мокрую душную горловину, судорожно вдохнул. Сырой холод ударил в лицо, воздух извилистыми змейками просочился в ноздри и в легкие, пропитывая тело насквозь уже почти здоровым, лесным запахом залитого дождем костра.

— Ермолин, Александр Павлович.

Они пожали друг другу руки, и на странно белеющей в темноте ладони актера остался черный след. Спасский машинально вытер ладонь о штаны. Прищурился, глядя поверх головы Ермолина:

— Хотелось бы знать, как оно там… многие ли спаслись. Девочки наши… молоденькие же совсем девчонки…

Ермолин пожал плечами. Подумал, как все-таки хорошо, что он ехал один. А впрочем, он же всегда один… и это само по себе имеет некоторые плюсы.

— У молодых обычно больше шансов, — сказал он.

Вдали причудливой горизонтальной свечкой пылал состав, там еще было чему гореть и стопроцентно не было уже кого спасать. Ермолин переступил с ноги на ногу, чавкая в ледяном болоте. Черт его знает, а может, сюда и вправду не дойдет. Пальцев ног он почти не чувствовал.

— Только переждать, пока прибудут МЧСники, — пробормотал он.

— Вы думаете, они прибудут? — голос актера Спасского звучал саркастически.

— Разумеется, — уверенно сказал он. — Надо же как-то закрывать документацию. Рапортовать о принятых мерах и тому подобное. И так лажанулись в их конторе по полной программе.

— В смысле?

— Должны же были сигнализировать, — пояснил непонятливому актеру Ермолин. — Спустить на места предупреждение о пожароопасной обстановке, информацию об очагах возгорания… Бардак, везде бардак.

— Это точно.

— А задним числом, конечно, засуетятся. Еще на вертолете улетим отсюда, если не проморгаем момент.

Спасский недоверчиво повел бровями, но возражать не стал. Самому же Ермолину только что высказанное сразу перестало казаться убедительным: бардак не имеет логики, только тотальную энтропию без правил, нарастание хаоса и разрушений, потерь и человеческих жертв. Черт его знает, каков масштаб этого всего уже теперь. В черной воде под ногами отражались оранжевые блики, и казалось, что пылает везде, со всех сторон.