– Сукин сын… да что с тобой такое?

Бенедикт зарычал от досады и саданул кулаком по столу. Конечно, он изменился. Глупо было это отрицать. Суровые улицы Денпорта оставили множество шрамов как на его теле, так и на сердце. Мог ли он спокойно смотреть на то, как посетители брезгливо воротят нос от слишком уж темной корочки на хлебе или от недостаточно горячего супа? Мог ли он равнодушно слушать их жалобы на портных, которые промахнулись с цветом на каких-то полтона? Пока еще нет, но все это – дело привычки.

Бене получил шанс выбраться из дерьма, и, Судья свидетель, он его не упустит. К чему бы ни пришлось привыкать заново! Он возьмет все, что ему причитается, и начнет с мести. О да, несмотря ни на что, он упьется этим чувством сполна!

Договориться о встрече с Иворном не составило никакого труда. Первый же стражник, к которому обратился Бене, услужливо согласился помочь, едва его карман отяжелел на несколько полуринов. Он пообещал вернуться через пять минут, посоветовал держаться подальше от пленника и наказал кричать, если что-то случится. Бенедикт едва осознавал слова стражника. Всем его вниманием завладела ржавая клеть со скорчившимся внутри человеком.

Бродяга медленно, словно боясь потревожить хрупкую тишину, приблизился к Иворну, ухватился руками за шершавые прутья и уперся в них лбом, почувствовав приятный холод металла. Сыщик неподвижно лежал на боку и мог бы запросто сойти за мертвеца, если бы не судорожное дыхание. Те двое, чьи мозги сейчас собирали вместе с песком, хорошо над ним поработали. Даже слишком хорошо. Хонна был похож на одного из пьяниц Тихого Города, оказавшегося не в том месте и не в то время. Бене видел таких не раз и не два. Как правило, большинство из них не дотягивали даже до утра.

Лоб Бене покрылся испариной. От волнения била крупная дрожь. Ублюдок, виновный во всех его бедах, лежал всего в паре шагов. От осознания, что свои последние часы эта мразь проведет в темном, пропахшем звериным дерьмом коридоре, пустота в груди Бене наконец уступила желанному удовлетворению. Эйфория оказалась столь сильна, что без особого труда затмила даже опьянение, которое Бенедикт культивировал в себе со вчерашнего вечера.

– Наконец-то, – прошептал он и оскалился, чувствуя, как первые слезы радости скользнули по его щекам.

А потом… Потом эта сволочь открыла свой рот.

2.

Бенедикт не запомнил, как его уводили наверх. В какой-то момент он просто обнаружил себя среди остальных гостей, ожидающих развязки этого вечера. Бене больше не мог оставаться рядом с ними, не мог разделять их восторг. Замок, который он старательно возводил вокруг себя месяцами… замок, центром и проклятьем которого был Иворн Хонна, стремительно превращался в руины. Человек, который еще час назад был его самым заклятым врагом, оказался… Кем? Жертвой, невиновным – или первоклассным лгуном? А что насчет Магнуса? Мог ли он быть в ответе за отобранную жизнь у простого, хоть и успешного зодчего? Бенедикт не знал, во что ему следует верить. Привычный мир пошатнулся, неожиданно открыв такие грани реальности, от которых становилось тошно.