Трудно поверить, но Марсельская партия труда и Исламская Марсейя обвинили рамманские войска в Лиге Наций в военных преступлениях. Не верь, сынок, в эти бредни, хотя бы ради меня. Не верь, что мы уничтожали целые деревни, сотрудничавшие с готтанцами. Не слушай тех, кто заявляет, будто мы отгородились от угрозы ядерными минами и были готовы взорвать половину страны.

Естественно, мы совершаем ошибки и поступки, которыми не стоит гордиться. Два дня назад мы в самом деле сожгли здание в отместку за нападение повстанцев, а также избили нескольких жителей деревни, которые слишком громко протестовали. Но можешь не сомневаться, дорогой мой, – будь у нас больше поддержки, мы относились бы к этим людям с уважением.

Меня окружают обычные парни, которые оказались здесь по приказу командования и хотели бы вернуться домой. Не верь в сказки, будто мы были чудовищами. В этой стране даже улыбка напоминает болезненную гримасу.

Я заканчиваю писать и выхожу из отсека. В проходе между «комнатами» встречаю Ларса Нормана. Тот возвращается от своих парней, а я иду к своим узнать, что у них слышно. В палатке царит нездоровая атмосфера, словно к нам прокралась черная смерть. Вчера произошли два события, которые повергли всех в ужас.

Около двенадцати тридцати, когда на кухне начали выдавать обед, один из пациентов медсанчасти, рядовой Людвик Донау, выбежал на плац, пересек его наискосок и напоролся на металлический прут, торчавший из здания командования. Прут этот когда-то был частью перил, ограждавших лестницу, и, хотя его уже несколько раз собирались демонтировать, руки так ни у кого и не дошли.