И в этом ярком сиянии металлическое лицо Руслана начало плавиться. Пронзительный вопль вырвался из его горла, когда сквозь его красную, тающую плоть проступил череп. Но золото застыло на его костях.

У Руслана сверкающие кости, подумала Лайла. Как у бога. Как у скелета, которого они нашли на берегу озера.

Но прежде, чем металл полностью растаял и смерть забрала его, Лайла увидела, как расширились его глаза. Он упал на колени, широко раскрыв рот. Почему?

Странный зловещий свет струился, отражаясь от золотого зеркала на том месте, где когда-то было его лицо. Он напоминал яркое сияние звезд, и одновременно нечто призрачное, словно черные пустые пространства между звездами.

Ты не должен этого видеть.

Это была ее последняя мысль, прежде чем свет поглотил Лайлу.

35. Энрике

35. Энрике

Еще до того, как он увидел надпись на ступенях, Энрике понял, что это конец.

Однако не знал точно, конец чему именно. Он явился сюда, надеясь заполучить для себя частичку могущества. Он думал, что то, что скрывается в этих каменных плитах, способно приблизить его мечты, за которые он сможет ухватиться. Он даже вообразил, что Северин способен совершить невозможное…

В то мгновение, когда он закрыл глаза и свет хлынул из портала, Энрике увидел друзей на блестящих ступенях зиккурата. Увидел, как Гипнос и Зофья прислонились друг к другу, их мрачные лица залиты слезами. Увидел Лайлу, лежавшую на ступенях, похожую на тряпичную куклу. А затем его взгляд упал на Северина, который по-прежнему выглядел величественно, но не как бог, а как царь. Когда свет коснулся его, Энрике представил, что сейчас его друзья похожи на древних царей, тех, кто когда-то поднимался по ступеням зиккуратов, совершал жертвоприношения богам, понимая, что величие обходится дорогой ценой.

Энрике смотрел, как Северин ущипнул струну. Она издала звук, каких он никогда не слышал раньше, но ощутил, как храм стих, словно отступая. В это мгновение мир словно повернулся на своей оси, и звезды застыли в небе, наблюдая, что же произойдет дальше.

Энрике представил, как длинные, изящные пальцы, сотканные из музыки, перебирают его ребра, бренча его костями, словно струнами лютни, желая превратить его в одну из нот песни, управлявшей вселенной.

36. Северин

36. Северин

Северин Монтанье-Алари хорошо был знаком со смертью.

Смерть относилась к нему, как к сыну. Смерть пробуждала его ото сна, уговаривала его прислушаться к собственным амбициям и подбадривала, как мать, убирая волосы со лба своего сына и укрывая его одеялом, убеждая, что на свете нет более серьезных стремлений, чем у него. В конце концов, Смерть всегда была рядом. И не существовало страха, который мог бы соперничать с ней.