И вот, оказавшись посередине между фактами и верой, Северин впервые за десять лет вдруг начал молиться.

– Прошу, – взмолился он, коснувшись пальцами струн инструмента.

Прошу, покажи мне, что я был прав.

Прошу, исправь все.

Прошу…

Странное чувство захлестнуло его, и время словно перестало существовать. Всего за несколько мгновений он смог осознать, что ошибался насчет многих вещей и оказался прав лишь в одном: лира могла переделать мир. И именно это и произошло.

Венеция, 1890

Лука и его брат Филиппо прятались в тени Моста Риальто, когда это произошло.

Еще два дня назад они не голодали, благодаря мужчине на причале. Мужчина дарил им яблоки, набитые монетами, но теперь яблоки закончились, а мужчина исчез. Лука размышлял, что же могло с ним произойти.

Пару ночей назад в лагуне произошел взрыв. На причалах ходили сплетни, что полиция не нашла виновных. Обычно такие новости не интересовали Луку, но странный взрыв привел к появлению новых патрулей на базарах, поэтому воровать стало гораздо труднее.

Каждый раз, пытаясь стащить яблоко или ломоть хлеба с лотков торговцев, он замечал полицейских с большими Сотворенными дубинками и был вынужден скрыться в тени. Он не знал, что делать. Если он перестанет воровать, брат останется голодным. Но, если его поймают на воровстве, брат останется совсем один.

Лука обернулся к Филиппо.

– Ты голоден?

Филиппо напустил на себя бравый вид и покачал головой, но его желудок откликнулся громким урчанием.

Лука стиснул зубы, стараясь не обращать внимания на сосущую боль в животе. Вместо этого он уставился на гондолу, проплывавшую мимо. Мальчик, задремав, прильнул к отцу, а на коленях у него лежал развернутый леденец. У Луки потекли слюнки. И почему они должны прятаться по углам. И неужели так будет всю жизнь?

И в этот момент до Луки донеслась песня.