– За что ты хочешь убить нас? ― максимально сдержанно спросил Серж.

– Не бойся, ― утешающе произнес Ён, прикрывая рваную рану на лице, ― мы даже не почувствуем боли. Я не отправлю послание, и моя смерть нарушит защищенность хронологии. Мы проживем последнюю неделю по новой, словно не было никакой абиграммы.

– И все начнется сначала?

– Типа того.

– Я не могу умереть, ― сказал парень, косясь на новую трещину. Он не испытывал того глубинного страха, заставляющего паниковать, а попросту отказывался верить в то, что, пройдя длинный путь, так нелепо погибнет. А как же его недавний сон, в котором на вырученные деньги он покупает большой дом? Он обязательно сбудется! ― Я должен встретиться с Юмису.

– Зачем?

– Она заплатит за Черный эфир.

– Что? ― чуть слышно спросил Ён.

– Или Каони расплатится. Он обещал.

– Они знают об абиграмме, ― кривясь от боли, пробормотал Ён. ― Они прочли ее.

– Только Юмису. Что в этом такого?

Кореец не ответил. Не разжимая губ, он так протяжно простонал, что Сержу подумалось, будто это был отец.

– Ён, объясни, почему это так важно?

– Все сходится.

– Что именно? ― повысил он голос.

Лобовое стекло издало предсмертный щелчок.

– Они использовали тебя. Ты везешь им Черный эфир.

– Клянусь, у меня его нет, ― солгал Сергей, ― он у Хантера. Перед отлетом он забрал контейнер и дал мне подделку. Если Каони спросит, ты же подтвердишь мои слова?

Космолет нырнул в облако, стекло вспучилось… и разлетелось бриллиантовыми брызгами по приборной панели. Парень не успел прикрыться, так быстро все произошло.

В огненных тучах шаттл продолжал терять высоту. Вечернее солнце подпалило перьевое море до горизонта. Теперь, когда стекло сбросило растрескавшийся внутренний слой, закат предстал во всей красе.