— Я не хочу, — слабо выдала я.

Надо было возразить ему, вцепиться в косички, содрать все миинхи. Проткнуть сразу обе ноги Аспидом и Каасом. Надо было сопротивляться. Надо было стать Юной Горст, мейлори черного паука! Но все силы уходили на то, чтобы не свернуться калачиком и не зареветь.

— Проститье, — на помост ступила Надалия Аддисад, поднимая полы лазурной мантии. — По нашим традициям, если невеста не хочет, никто не станет её принуждать. Это протиф законоф спрафедлифости и принципов свободы королефства Квертинд.

Три пары хопешей мгновенно взметнулись в сторону ректора Аддисад. Варвары, окружившие сцену, не позволяли подойти к своему принцу. Ректор тихонько охнула и прижала руки к груди. Сделала два шага вниз по деревянным ступеням.

— Ваше королевство на грани разрушения и войны, — ответил хьёль-амир скорее народу, чем ректору. — Потому что здесь слишком многое позволено женщинам. Они должны рожать детей и почитать своих мужей, а не вмешиваться в дела государства, — он прошёлся вдоль помоста, разглядывая притихшую толпу. Меховые сапоги мягко ступали по шкурам. — В моём войске сто тысяч человек. Таххарийские клинки остры и быстры, как взмах крыла стрекозы. Мы защитим Квертинд от любого неприятеля, и взамен берём деву. Одну женщину. Это выгодная для Квертинда сделка.

Он подал знак престарелому таххарийскому прислужнику, и тот с поклоном вручил ректору академии новёхонький пергамент. Надалия Аддисад внимательно его изучила, отрыла рот и бросила на меня сочувственный взгляд. Я видела, как она поджала губы — ей хотелось бы возразить. Но она не могла.

— Тут сказано… — ректор растерянно потёрла лоб. — Не чинить препятствий церемонии.

Квертинд и вправду продал меня. А Джер… Должен был где-то здесь. Я вглядывалась в толпу с жадностью. Надеялась, что таххариец не прав. Что ментор не предал меня, что он вернётся и сможет защитить. Даже сейчас я верила в него так сильно, как в никого другого. Вот этот, высокий — не он. И тот человек рядом с целительницами — тоже не он. Толстый Мон зажал рот обеими руками и, кажется, беззвучно плачет… Даже магистр Калькут жалеет меня. Дальше, у бочек, стоят мои старые враги — Родрик Трейсли и Шон Мелко. Не злорадствуют больше. Молчат. А левее, у ящиков с фруктами, в тени козырька темнеет знакомый силуэт… Неужели Джер?

От неожиданной догадки я вскочила на ноги, как ужаленная. Нет, это не Джер. Конечно же… Ну конечно же!

Уличив момент, я сделала отвлекающий выпад и стрелой слетела с помоста, оставив варваров-охранников позади. Мир вокруг замер, замолчал, утонул в гуле моего бьющегося сердца, пока я бежала к своей единственной возможности избавления. Прошла секунда, а, может, десять, целый час или вечность, но я бросилась к мужчине в плаще и сходу выпалила: