— Господин…

— Джох намарт! — крикнули сзади и тут же меня схватили за плечо, развернули.

Больше создатель Ордена Крона не стал меня удерживать. Он отступил в тень, наблюдая, как двое огромных и очень злых дикарей выкрутили мне руки и потащили обратно к трону их повелителя. Слева кто-то бросился мне на помощь. Тяжёлый удар — и Толстый Мон отлетел в сторону, будто его тело было пёрышком, а не огромной скалой.

— Мон! — рванулась я на помощь, но меня не пустили. — Ректор Аддисад! — взмолилась я. — Кто-нибудь!

Но мне никто не ответил. Толпа расступалась, пропуская меня обратно на сцену, что стала жертвенным алтарём.

— Стойте! — из последних сил сопротивлялась я. — Стойте, ваши предки не одобрят этого!

Хьёль-амир кивнул своим воинам, и они ослабили хватку. Просто толкнули меня на шкуры. В этот раз я устояла. Выпрямила спину и тряхнула волосами.

— Дуната-мар, — пояснила я, надеясь, что правильно произнесла название. — Вы говорили, что это — священное согласие, и его нельзя отнять силой.

— Силой — нет, — прищурился таххариец. — Но хитростью… — он снова встал, поднял над головой заколку и прокричал толпе: — Если эта вещь, которую ты мне вручила, принадлежит не тебе, — он снова прошёлся вдоль края помоста. — То я готов взять в жёны её владелицу.

Я подошла и встала рядом, разглядывая толпу. Сирена в объятиях Лонима стала белее магии Девейны, из глаз покатились слезинки. Губы её задрожали.

— Это твоё, дева? — напирал хьёль-амир.

Я взглянула на заколку. Длинный острый конец заканчивался лепестками лилии с крохотными блестящими камушками. Надо было вернуть её Сирене вовремя… Подлая, стыдная мысль пустила свои чёрные щупальца в сознание. Вот он — мой реальный шанс… Возможность освободиться и догнать и Джера. И всё, что мне нужно — сказать правду. Всего лишь сказать правду. За все мои глупости Квертинд наказал меня, так почему же Сирена не должна отвечать за свои? Она бросила меня только за то, что я носила фамилию Горст. Она унижала меня и игнорировала. Она даже сейчас смотрит так, будто я — зло во плоти.

Я потёрла черного паука.

— Твоё? — уже зло потребовал таххариец.

— Моё, — выдохнула я и опустила голову, чтобы никого не видеть.

— Тогда не будем откладывать церемонию.

Таххариец снял с пояса тяжёлый кошель и кинул его в толпу. Расшитый кисет приземлился на брусчатку, из нутра выкатились несколько золотых лирн.

— Плата вашим богам, — махнул рукой варвар. — Как и полагается по обряду.

Он сделал приглашающий жест, и по помосту мягко зашуршали туфли — низкий старичок-таххариец нёс на подносе свёрнутый в трубочку пергамент. На боку свитка красовалась консульская печать с весами.