Короткий миг — и один из хопешей пронзил тело Джера чуть ниже рёбер. Зрители вскрикнули, заохали и завизжали, наблюдая за заминкой. Плечи хьёль-амира задрожали от усилия: он пытался вогнать оружие в плоть, но ментор поймал лезвие рукой и крепко сжал, не позволяя пронзить себя сильнее. Густые капли западали из сжатого кулака на песок. Варвары загорланили призывы на своём языке, затопали ногами по камню. Над ареной прошёл рокочущий гул. Таххариец зарычал, надавил на рукоять сильнее. Кровь хлынула из раны Джера, моментально пропитывая белую сорочку. Второй хопеш со свистом взлетел в воздух, чтобы снести голову противнику. Джер двинул мечом коротко и небрежно, и я увидела, что он снова промазал. Подумала: «Это всё.» Но клинок таххарийца отлетел в сторону… вместе с ладонью, сжимающей его. Варвар даже не понял, что произошло, и продолжал взмахивать обрубком снова и снова, разбрасывая алые брызги вокруг себя.

Ментор не стал медлить. Одним точным и сильным движением он проткнул грудь противника, рывком вытащил меч и оттолкнул от себя таххарийца. Тот опустил глаза на рану, захрипел и рухнул ничком. Так, как будто и не порхал ещё секунду назад безжалостным смерчем.

Повисла оглушающая тишина.

Казалось, не только хьёль-амир, но и весь бестиатриум так и не поняли, что только что произошло.

Джер пошатнулся, вытащил хопеш из раны, со звоном выкинул на тело хьёль-амира. Прижал ладонь к боку.

Я видела, как напряглись варвары вокруг арены, а рядом с ними — стязатели. Но никто не двинулся с места, не издал ни звука и даже не пошевелился. Всё потрясённо смотрели на одинокий силуэт того, кто только что убил великого воина бескрайней степи.

Красная Луна полностью скрылась, и теперь на бестиатриум опустились серые туманные сумерки. Только размытые пятна факельных огней разгоняли мрак. Тусклый песок, пропитанный лужами крови, стал ещё темнее. В арках гулко завывал ветер.

Ментор, хромая, подошёл к телу Махди ад Хадзина, присел рядом. Закрыл рукой глаза убитого, обмакнул палец в крови и прочертил алую полосу через всё смуглое лицо таххарийца. От лба до подбородка. Дорога Толмунда. Посмертная честь для воина.

Клац. Клац, клац. Что-то застучало в гулкой тишине. Клац. Сначала несмело и редко, потом всё чаще: клац-клац-клац.

Я развернулась на звук и увидела огромного, бешеного волка, несущегося с одной трибун прямиком на Джера. Верный зверь, в отличие от людей, не смог спокойно пережить утрату своего хозяина. «Клац-клац-клац» — стучали в тишине когти о камень. Сливались в единый мерный звук. Волк оттолкнулся лапами от края арены, взмыл в воздух и… словил пастью выпущенный Джером шар пламени, как кусок мяса. Стихия Омена мгновенно объяла тело зверя, выжигая изнутри, вспыхивая ярким солнцем. Возле ментора приземлился только обгоревший труп животного.