В нос врезался запах палёной шерсти и жареной плоти. Меня затошнило. Я хватанула ртом воздуха, сжала и разжала кулаки и застыла, когда Джер резко повернул голову и посмотрел прямо на меня. Впервые за всю эту безумную ночь.

Мокрый от крови и пота, ментор черного паука выглядел пугающе. Глаза его были по-прежнему зелёными, и я знала каждую крохотную крапинку на радужке и каждую ресничку в их обрамлении. А ещё прекрасно помнила этот взгляд Джермонда Десента. Он был таким же, как в тот миг, когда он смотрел на меня поверх бокала с полыньим штормом. Пристальный, прожигающий насквозь. Оценивающий.

И я не выдержала. Весь здравый смысл, все силы и сдержанность покинули меня. По венам потекла жуткая, отупляющая паника, хлестанула шипами по хребту. Мне всё ещё хотелось заорать во всю глотку, заплакать, чтобы эта боль, эта ледяная роза внутри, наконец, растаяла и вылилась слезами. Но вместо этого я сделала то, что лучше всего умела Юна Горст.

Я побежала.

Сорвалась с места, расталкивая стязателей и случайных зрителей, в десять длинных прыжков оказалась у выхода под аханье толпы, рванула в темноту арки и понеслась по краю леса, как безумная. Гонимая стыдом, ужасом, смятением и личным горем. Не думая ни о Джере, ни о его поступке, ни о состоянии. Единственное, что я чувствовала — страх. Тот самый, по которому ментор меня непременно найдёт.

Я снова, как и давно, убегала от чужого, опасного человека, о котором ничего не знала. И снова понятия не имела о том, как сложится моя дальнейшая судьба. Что со мной станет завтра? Где я буду? Ответов не было. Всё повторялось. Маленькая Юна. Истеричная пустышка без будущего. Сорокина дочь. Я бежала и понятия не имела, куда. И зачем? Смогу ли убежать от своей судьбы? Волны боли и паники накатывали снова и снова, выбрасывали меня прочь из воспоминаний, разрывали грудь дыханием. Мышцы горели, тугой ком драл глотку. Мимо проносились лысые сосновые стволы, кустарники оленьего мха, скалистые валуны…

— Юна! — раздался над лесом женский голос. — Юна, подожди! Я помогу тебе!

Ничего не соображая от бега и истерики, я обернулась и увидела высокую леди с копной тёмных волос. Она шагала в густом тумане, как призрак, мягко ступающий по влажному мху. Хвойные лапы прятали её образ, оберегали от посторонних глаз. На короткую секунду, на мгновение я допустила мысль, что это моя мама. Что она не умерла на самом деле, а теперь, когда всё достигло высшей точки кошмара, пришла мне на помощь. Ведь так бывает в сказках? Непременно появляется спаситель?

Я остановилась.