– Мы… пришли… потому что так пожелала Тьма, господин. Она выбрала тебя, а мы должны тебе помочь.

– В чём? Для чего я понадобился… Тьме?

– Мы не знаем. Дом Ворона лишь следил и ждал. Кольцо сказало нам, что ты готов, и мы прявились. Распоряжайся нами на своё усмотрение.

Глаза древнего эльфа сузились.

– Я должен поверить в это?

Трое из дома Ворона поднесли руки к горлу, вонзили когти и разорвали собственную плоть. Три истекающих тёмной жижей тела повалились на пол.

– Скольких из нас будет достаточно, чтобы доказать полное самоотречение и жертвенность, господин? Мы не боимся смерти и не имеет корыстных намерений.

Эгорхан Ойнлих увидел своё отражение в расползавшейся луже.

– Допустим, – сказал он. – Мне нужно подумать.

Тёмные терпеливо ждали, пока Великий Сорокопут изучал собственное тело. Раны были затянуты, утраченные куски вернулись на место, но шрамы свидетельствовали о пережитом.

– Расскажите мне, как идёт война?

Он спросил и тут же пожалел, ибо каждое слово предателя подтвердилось. Враг наступал на Аскариат, медленно, но неуклонно. Королева переправила мирное население в Вадаэнтир и теперь собирала силы для защиты священного ясеня. Её сыновья вели стремительную войну, ослабляя захватчиков, но тех были несметные полчища, вооружённые топорами и огнём.

– Что известно о доме Сорокопута?

– Погиб в Закатной Крепи. После падения Тёрна остались только ничтожные крохи, и никто не знает о судьбе твоих сыновей и дочери.

Эгорхан сжал кулаки, костяшки хрустнули и побелели.

– Моя жена?

– Об айонне Мелитиль ничего неизвестно, господин, вероятно, она погибла в Закатной Крепи вместе с богодревом.

Он издал тихий стон.

– Рогатый Царь?!

– Не появлялся с начала затворничества.