– Неужели?

– Да! И хотя сейчас это трудно, все может измениться. Талия сказала мне, как ты ей говорил: чтобы изменить умы многих, нужно начать с мыслей нескольких.

– Она так сказала? – Артур улыбнулся.

– Да.

– Я не думал, что она меня слушала.

– Конечно, они слушают! – раздраженно сказал Линус. – Они прислушиваются к каждому твоему слову. Потому что видят в тебе семью. Ты их… – Он замолчал, тяжело дыша. Инспектору не положено так говорить. – Ты их отец. Ты сказал, что любишь их больше жизни. Пойми: они относятся к тебе так же. Разве может быть иначе? Посмотри, сколько ты для них сделал!

У Артура задрожали губы. Он опустил голову. Его плечи тряслись.

Линус хотел утешить его, хотел крепко обнять и прижать к себе, но он не мог двигаться. В голове кружился вихрь мыслей. Он зацепился за единственную сейчас ясную.

– Когда… когда я вернусь, я сделаю все возможное, чтобы объяснить это Чрезвычайно Высокому Руководству. Что остров…

Артур вскинул голову:

– Когда вернешься?

Линус отвернулся:

– Моя командировка подходит к концу. У меня есть дом. Жизнь. Работа, которая теперь важнее для меня, чем когда-либо. Ты на многое открыл мне глаза, Артур. Ты и дети. Я всегда буду вам за это благодарен.

– Благодарен, – повторил Артур. – Конечно. Прости. Вообразил себе… Ты хороший человек, Линус Бейкер. Для меня честь с тобой познакомиться. Мы постараемся, чтобы твоя последняя неделя на острове стала незабываемой. – Он сделал шаг к лестнице, но затем остановился. – И клянусь тебе, мысли обмануть тебя или воспользоваться твоей добротой никогда не приходили мне в голову. Не могу выразить словами, насколько ты замечательный. Наверное… это как пуговицы для Теодора. Если спросить его, почему он их так любит, он ответит тебе, что просто потому, что они есть.

Артур быстро поднялся по лестнице и исчез.

Линус смотрел на опустевшую комнату. Воздух был теплым, и ему казалось, что он все еще слышит потрескивание огня.

16

16

Будь жизнь Линуса кинофильмом, его последнюю неделю на Марсии следовало бы снимать в холод и дождь, а в небе сгустились бы серые тучи, символизируя мрак на душе.

Однако было солнечно. Небо и море сияли лазурью.