Она достала мешок с фруктами, dulces[263] и толикой кофе, который выпросила у Джорджа (он ухитрялся раздобыть кофе, когда никто другой не мог), поскольку помнила, с каким наслаждением пила этот напиток, выбеленный и сладкий, ее тетка.

Негра рассыпалась в благодарностях и стала непринужденней. После того как она ради предосторожности взяла с комода стакан воды, предназначенный для ловли злых духов, с шумом вылила воду в туалет и поставила стакан на место, женщины сварили кофе и принялись толковать о былых днях; Сильвия от волнения тараторила как трещотка.

— Я слышала о твоей матери, — сказала Негра. — Она звонила издалека. Не мне. Но я слышала. И об отце.

— Он мне не отец, — отмахнулась Сильвия.

— А как же...

— Просто тип, за которого вышла моя мать. — Она улыбнулась тетке. — У меня нет отца.

— Ay, bendita[264].

— Непорочное зачатие, спроси мою мамочку. — Сильвия, не удержавшись, хохотнула, и тут же захлопнула себе рот ладонью, за богохульство.

Они сели пить кофе и есть dulces, и Сильвия рассказала тетке, зачем пришла: отделаться от Судьбы, которую Негра некогда прочла в картах и на ее детской ладони; удалить эту Судьбу, как гнилой зуб.

— Понимаешь, я встретила одного человека, — произнесла Сильвия, внезапно устыдившись тепла, наполнявшего ее сердце. — Я его люблю и...

— Он богат?

— Не знаю. Вроде бы он из богатой семьи.

— Тогда, — произнесла тетка, — может, он и есть Судьба.

— Ай, tití, — фыркнула Сильвия. — Не так он богат...

— Что ж...

— Но я люблю его. И не хочу, чтобы какая-то там Судьба вмешалась и нас разлучила.