— Может, тебе нужно найти какое-нибудь Занятие, — произнес он.
— Не нужно никакого Занятия. А нужно мне поспать.
В свое время, когда Софи с неприятным удивлением обнаружила, что в сутках, если они не заполнены наполовину сном, очень много часов, Смоки указал ей на других людей, чей досуг занят какими-либо Занятиями, и предложил последовать их примеру. От отчаяния она послушалась совета. В первую очередь, разумеется, она бралась за карты, в остальное время ухаживала за садом, ходила в гости, делала консервы, дюжинами читала книги, чинила все, что ломалось в доме, и не переставала возмущаться, что эти Занятия навязаны ей вместо потерянного (почему? ну почему же?) сладкого сна. Она беспокойно завертела головой, словно бедро Смоки было ее неудобной подушкой. Потом подняла глаза:
— Поспим вместе, а? Ну, просто поспим.
— Давай приготовим какао, — отозвался Смоки.
Софи встала.
— Это нечестно, — сказала она, уперев взгляд в потолок. — Все они там, наверху, спят сном младенцев, а я должна слоняться по дому, как привидение.
Но на самом деле, кроме Смоки, который со свечой в руках возглавил шествие в кухню, бодрствовала Мамди (пробудившись из-за артрита, она раздумывала, что́ будет менее больно: встать и принять аспирин или махнуть рукой и терпеть); Тейси и Люси не ложились вовсе, а спокойно беседовали при свечах о любовниках, друзьях и семье, о судьбе брата, и перемывали косточки отсутствовавшей сестры — Лили. Проснулись и близнецы Лили: один намочил постель, другой стало мокро; из-за них вот-вот должна была пробудиться и Лили. Во всем доме спала только Дейли Элис: она лежала на животе, утопив голову в перьевых подушках, и ей снился холм, где стояли в обнимку дуб и терновник.
Негра
Однажды зимой Сильвия отправилась навестить старые места, где не жила с тех пор, как ее мать отправилась обратно на Остров и сбыла Сильвию на руки теткам. Она росла в меблированной комнате в конце улицы, с матерью, братом (сыном матери), бабушкой и случайным гостем, и тут же Как-то выросла Судьба, которая сегодня привела ее обратно на замусоренные улицы.
Хотя они находились в нескольких остановках метро от Старозаконной Фермы, казалось, это совсем другая, далекая страна; город был так плотен, что мог вместить бок о бок множество стран; имелись и такие, где Сильвия никогда не была, их староголландские и причудливые деревенские названия звучали экзотично и будили воображение. Но эти кварталы ей известны. Руки — в карманах старой черной шубки, ноги — в двух парах носков; она шагала по улицам, которые часто посещала в снах, и убеждалась, что перемен почти нет, все сохранилось, словно бы в памяти: вехи, отмеченные еще в детстве, большей частью уцелели: кондитерская, евангелическая церковь, где пели гимны женщины с усиками и пудреными лицами, жалкая бакалейная лавка, торговавшая в долг,