– Ты можешь отнести меня на Восьмой остров?

Я знаю, что только думаю об этом, не имея сил на большее, однако стоит мысли сложиться, как мой спаситель уже припускает с потрясающей скоростью, галопируя по воде так, что за ним остаются гигантские волны.

Через некоторое время я теряю сознание. Я давно не была в такой безопасности и чувствую, что морской жеребец сможет меня защитить. Просыпаюсь я уже на знакомом белом, искрящемся песке Восьмого. Жеребца нигде не видно, воды совершенно спокойны, и хотя мне далеко не хорошо, отдых придал мне немного сил. Посылая мысленную благодарность океану, зная, что мой друг меня услышит, я тащусь через пляж.

Понятия не имею, сколько прошло времени с тех пор, как я сбежала, но я все еще в опасности. Пора переходить ко второй части моего плана.

Пора прятаться.

24

24

Хижина Эстер встречает меня холодом запустения. Ничто не изменилось с тех пор, как я была тут в последний раз, если не считать одной важнейшей детали: моего понимания того, что с ней произошло. Она уловила опасность, исходившую от Гая, и спряталась. Теперь я знаю, на что он способен, на что он пойдет, чтобы украсть мою силу, и собираюсь сделать то же самое.

Наконец-то до меня доходит то, что я должна была понять давным-давно. Эстер не бросила меня, точно так же, как я не бросила своих друзей. Она посылала мне сны, пытаясь показать свое нынешнее местонахождение, – не для того, чтобы я ее нашла, но советуя скрыться. Но еще важнее то, что я осознала и кое-что другое. То, почему эта лужайка кажется настолько лишенной волшебства. Эстер наложила на нее чары, чтобы спрятать от посторонних глаз. От глаз Гая. А это значит, что пока я здесь в безопасности.

Мне нужно написать послание Бронну. Он последний, кого мне следует просить о помощи, но единственный, кого я могу попросить. Настало время довериться ему полностью.

Нет ни перьев, ни чернил. Я заглядываю во все уголки, так ничего и не найдя, осматриваю другие хижины. Удача улыбается мне, когда я обнаруживаю старую книжку, из которой вырываю лист, но вот с чернилами придется что-нибудь придумать.

У меня нет ни ножа, ни какого-либо иного оружия, поэтому я нахожу палку и затачиваю один ее конец камнем. Проткнув себе палец деревянным острием, смотрю, как на коже распускается алый цветок крови. И начинаю писать.

Пишу коротко, сжато. Собственный план, начертанный кровью, заставляет меня задуматься, уж не сошла ли я с ума. Это чистое безумие. Но других вариантов у меня нет. Я снова выдавливаю кровь и продолжаю писать, перечисляя то, что хочу от Бронна. Еще я хочу сказать, что скучаю по нему, остро переживаю его отсутствие, но не решаюсь. На бумаге для этого больше не осталось места.