– Оставим их отдыхать, госпожа. – Я не услышала, как подошла ко мне Цвайи. – И тебе нужно поесть, отдохнуть…

Я покорно подошла к столу, сжевала кусок-другой. Вся тяжесть ночного труда разом легла на плечи. Едва удержалась, чтобы не задремать, ткнувшись головой в стол.

Солнце стояло уже высоко и ярко блестело на озерной ряби. Через дверной проем мне открывалась вся Анакью. Деревянные домики на опорах колонн, связующая их паутина мостков… Только один стоял на отлете. Этот дом, по обычаю, отводился деревенской Мудрой. До нашего с мужем прихода в Анакью – почти год назад – Цвайи жила там одна. Она приютила нас у себя на чердаке. Комнатушка была тесной, но после месяцев в пути, в любую погоду под открытым небом, когда мы своим искусством расплачивались там за ночлег, здесь за еду, я ощутила себя дома – впервые с тех пор, как Гончие Ализона ворвались за рухнувшие стены нашего Иткрипта. Я жадно мечтала тоже выстроить домик – на берегу, у коптильни, куда приносили на сохранение ежедневный улов. Если бы только муж…

– Как он, госпожа Джойсан?

Цвайи как будто следовала за моими мыслями, хотя мысленная речь, какая связывала меня с мужем, нам с ней не давалась. И все же каждый, занятый нашим ремеслом, воспринимает больше, чем открыто зрению, осязанию, запаху и вкусу. А мы с Цвайи так сблизились – она стала мне старшей сестрой, какой у меня никогда не было.

Я взглянула в ее синие глаза – красивые, с длинными ресницами, хотя само лицо было широким и простым.

– Те сны… стали чаще. Он теперь просыпается… подавленным… и черты его меняются, будто в нем поселился другой.

– Тень? Ты думаешь о Тьме?

– Не думаю… нет! Такой беды с ним нет, но после тех снов он не хочет сказать, что его тревожит. Его душа для меня закрыта. И, проснувшись, он каждый раз принимается за оружие – чистит, смазывает… Как будто являющееся в этих снах можно победить сталью.

– Сталью… Холодное железо и вправду защищает от некоторых Теней. В этих землях многие приняли Тьму. Анакью не зря выстроили среди проточных вод – они тоже защита, Зло не в силах их пересечь.

– Это я знаю. У меня вся надежда на его талисман – на тот браслет Древних. Пока что он не нагревается. И кольцо мое не меняется. – Я взглянула на перстень с кошачьей головкой, найденный в замке Древних, – я не сомневалась, что его обитатели были от Света. Утренний луч радугой раскололся о розовато-золотистый металл.

– Почаще смотри на этот перстенек, госпожа. Пока в нем есть жизнь, все будет хорошо, а вот если нет – есть причина испугаться.

Мудрая сняла с пояса мешочек из сухой, потемневшей от времени рыбьей кожи.