Большие темные, выкатившиеся от боли глаза открылись. Джойсан уже гладила ее морду и шею.

– Тише, тише. Керован, – обратилась она ко мне, – подержи ее голову, а я посмотрю, как лежит жеребенок. Нельзя терять времени, она умирает.

Я, успокаивая лошадь, смотрел, как Джойсан, засучив рукава, быстро исследует родовые пути.

– Передняя ножка застряла, Керован, и мне ее не вытащить.

Кобыла забилась, я прижал ей голову. Джойсан мигом очутилась рядом, одной рукой держа выпростанный из-за ворота кольчуги амулет.

– Я попробую песней отогнать боль. А тебе придется высвободить жеребенка – у тебя руки длиннее и сильнее. Ты раньше такое делал?

– В детстве видел, как Мудрый Ривал помогал крестьянским лошадям. Раз или два.

– Немного, но придется обойтись тем, что есть. Протолкни руку ей в живот и нащупай переднюю ножку. Подтяни ее так же, как лежат остальные.

Я сорвал с себя кольчугу, торопливо обнажился до пояса. Джойсан уже завела песню. Когда глаза кобылы дремотно сомкнулись, она кивнула мне, и я взялся за дело.

Дело было нелегкое, мне пришлось растянуться плашмя. Каждая схватка больно стискивала мне руку, но в перерывах я упрямо продвигал кисть вперед и наконец нащупал подвернувшуюся переднюю ножку. Вытягивая ее в родовой канал, я почувствовал, как в пальцы мне ткнулся нос жеребенка.

Кобыла застонала, содрогнулась, и жеребенок вдруг выскользнул из нее, еще одетый в защитную пленку. Джойсан улыбнулась мне:

– Мастерская работа, муж. Теперь я часто буду звать тебя в повитухи!

Я сорвал полупрозрачную светлую пленку и принялся растирать малышу ребра. Он глубоко, со всхлипом вздохнул. Кобыла поднялась на ноги и выкинула послед. Занятый новорожденным, я только краем глаза увидел, как она снова ложится, и услышал восклицание Джойсан:

– Керован, она…

Кобыла содрогнулась второй раз, и на свет появился второй жеребенок. Я поспешно отодвинул первого в сторонку и вместе с Джойсан позаботился о втором.

Он был помельче – кобылка, как и первенец, и тоже с седой шерсткой, темными гривой, хвостом и ногами. Кобыла почти сразу встала и скинула второй послед. Джойсан принесла ей воды из ручья и подлила в нее укрепляющего эликсира.

Немного погодя кобыла, ласково подталкивая носом, подняла на ножки первого жеребенка, вылизала его и стала кормить. Но когда на ноги поднялся второй, она прижала уши и сердито фыркнула, отгоняя малыша.

– Этого я и боялся, – нахмурился я, разглядывая отвергнутую кобылку. – Когда рождается двойня, кобыла почти всегда отгоняет второго – обычно того, кто мельче и слабее.

– Но… – Джойсан поглаживала обиженную малышку, – если ее не накормить, она же скоро умрет.