В роду моей матери женщины поколениями рожали легко. И все же я побаивалась – хоть и не слишком.

Но сильнее страхов, затмевая их с нарождением и ростом новой луны, жило во мне нетерпение увидеть, взять на руки сына или дочь. Проходя по становищу киога, я искала глазами младенцев и маленьких детей, я знакомилась с молодыми матерями – хотя своего секрета никому не выдавала.

Муж одной из таких женщин, Терлис, уехал с разведчиками, и я стала заходить с ужином в ее палатку, помогала ей с двумя бойкими малышами – пятилетним Яносом и дочкой Эннией. Энния едва вышла из колыбели, но и ползком была шустрее меня и матери и не давала нам засидеться: то выпутывай ее из корзинки с пряжей, то оттаскивай от такого заманчивого кухонного очага; раз я всего на минутку отвернулась, а она уже играет с медным ожерельем матери прямо под копытами привязанного у палатки необъезженного мерина.

Слава Гунноре, животное словно понимало – как дуб вросло копытами в землю, пока я не выхватила малышку. Я несла ее обратно в палатку, а ноги у меня подгибались от мысли, чем это могло кончиться. Вручив Эннию матери и рассказав, где ее нашла, я отрезала ломоть хлеба, посолила и угостила мерина – почесывала ему за ушами и благодарила за выдержку.

Вернувшись к Терлис, я помогла сменить малышке подгузник, тщательно складывая полоску ткани так, чтобы не натерла ей бедра и попку. Утомленная приключением, Энния уже спала, когда мы натягивали на нее чистую рубашонку. Я, бережно прижимая ее к плечу, понесла девочку к плетеной колыбели. Когда подтыкала ей одеяльце, услышала голос Терлис:

– Тебе бы своих нянчить, госпожа Джойсан.

Подняв голову и заметив тень улыбки у нее на губах, я подумала: уж не догадалась ли она? Я бы, может, тогда и сказала бы ей, но тут, чуть не сорвав полог, влетел вернувшийся с урока верховой езды Янос.

– Как ты сегодня? – не без тревоги спросила я мальчика. Накануне он вернулся исцарапанный и весь в грязи – кувырнулся через голову пони, когда тот со свойственным этой породе коварством вздумал, вместо того чтобы бежать рысцой по кругу, бить задом.

– Куда как лучше, сера Джойсан. – Он показал в улыбке дырку между передними зубами. – Сегодня Питка делал, что я велел, а не что ему вздумается.

Мать обняла его:

– Вот и молодец. Стало быть, больше не падал?

– Ну… – Он повернулся, чтобы горестно предъявить нам седалище полотняных штанов. – Этого я не говорил. Зато, – просиял он, – сегодня мне никто не помогал залезать обратно – сам справился.

В тот вечер, выйдя из палатки Терлис, пробираясь между рядами шатров и фургонов, я увидела полную луну и твердо решила спросить у Гунноры – та особенно внимательна к женщинам в тягости, – в самом ли деле я ношу ребенка и что предвещает его рождение. С этой мыслью я как никогда тщательно готовилась к вопрошанию – ведь прежде мне не случалось проводить подобных гаданий.