Лукас пошевелил окоченевшими пальцами. Черный камень на запястье по-прежнему держался.

– Хм-м, немного ватные… А левой как, не управишься?

– Пф… сир.

– Погоди, есть идея.

Он оглянулся на порог, где посыльная провела всю ночь, привалившись к косяку.

– Эсмеральда? Гитару.

Она принесла инструмент.

– Играй, – приказал Тибо Лукасу, который смотрел на гитару так, будто впервые ее видел. – Сыграй для меня.

Лукас закрыл глаза, заранее обессилев.

– Ну же, Лукас. Играй, ради короля, – настаивал Тибо.

Лукас сел на край кровати, его тело само обвило гитару, было видно, они давным-давно сроднились.

– Для одноруких, сир, я пьес не знаю.

– Я просто прошу тебя размять пальцы.

Лукас стал наигрывать мотив, который очень любил ребенком и которым утешал себя в мучительных гастролях из-под палки. Ритм плавал, но ноты звучали чисто, как хрусталь. Эсме ловила каждую. В музыке Лукас наконец-то раскрылся. Даже играя неловко, он заполнил собой всю комнату и был прекрасен как никогда. Ей хотелось, чтобы он обхватил ее так же, как свою гитару. Легко и крепко. Но, слушая его игру, она понимала, что он живет одиночкой, в какой-то далекой стране.

Далекой-предалекой.

44

44

После экзаменов Лукас погрузился в полную беззаботность. Каждое утро он спускался в кухню, подолгу там засиживался и ел до отвала. Участвовал в работах на ферме, тренировался вместе со стражей. Оставался посидеть с Блезом после смены белья и подолгу навещал Мириам. Он бродил по пристани, вдыхая запах водорослей и слушая брань матросов. И даже иногда заходил в трактир.

Удивительно, но о Гильдии врачей он больше не думал. Он думал о том, что едва не умер и что остался в живых. Он думал об Эсме, о кувшине, из которого она его поила, о прохладных руках на его лбу, о простыне, которой она его укрывала и которую он сбрасывал. Он не знал, ни как отблагодарить ее за заботу, ни почему она так заботилась о нем. На самом деле ему следовало еще раньше задуматься: почему она вдруг возникла в его жизни? Почему ей взбрело в голову отвлекать его от учебы? Он бы спросил у нее самой, если бы только нашел ее. Но Эсме теперь ночевала там, куда ее заносили письма, и во дворец залетала лишь как мимолетный порыв ветра. Ему казалось, что она избегает его, и он недоумевал, чем мог ее обидеть.

Как-то сидя после обеда в трактире, Лукас услышал из разговора, что сын портного провалил экзамены на врача и что из двадцати двух кандидатов в Гильдию взяли только девятерых. Тогда он понял, что и сам должен уже знать свои результаты. В тот же день Сильвен передал ему извещение на толстой картонке, подписанное самим королем и скрепленное печатью. Завтра к десяти утра он должен был явиться в Тронный зал.