– Да, госпожа. Он правда очень плох…

По части ядовитых змей у Эмы был богатый опыт. Они наводняли тропики и каждую неделю уносили чьи-нибудь жизни. Она знала лишь одно средство: черный камень. Но его нужно готовить три дня, а к тому времени тело Лукаса уже само определит его судьбу.

– Ах! – воскликнула из гардеробной Мадлен, которая все слышала. – Будь жив наш великий Клеман де Френель, уж он бы знал, что делать! Или господин Блез. Но господин Блез не может теперь говорить…

Эма подумала еще кое о ком. А именно о той, кого хотела бы видеть в последнюю очередь.

– Когда был укус?

– Минут сорок назад, госпожа.

– Мадлен, ты остаешься с Мириам, и вы шагу отсюда не ступаете. Симон будет с вами.

– Правда, госпожа? – удивилась Мадлен, еще не видавшая, чтобы королева шла куда-то без дочери и без охраны.

– Правда. Эсмеральда, возвращайся к Лукасу, я скоро буду.

Эма переложила крепко спящую Мириам на руки горничной. Едва она вышла, малышка закричала. Мадлен баюкала ее, пела колыбельные, под конец от безысходности схватила первую попавшуюся игрушку из горы подарков: чудесную погремушку светлого дерева с бубенцами. Принцесса замолчала и стала следить за ней как завороженная.

Эма почти бежала, приподняв подол юбки. Удаляться от Мириам было для нее что ступать по битому стеклу, а приближаться к Сидре – что сгорать заживо. Амандина быстро впустила ее в темный будуар, где королева как будто ждала ее.

– У меня есть то, что вы ищете, – сказала Сидра и разжала длинные тонкие пальцы.

– Черный камень… – прошептала Эма. – Откуда вам известно, что…

– Все известно.

– Он вымочен в молоке?

– Да. После того, как исцелил пса Стикса.

Эма взяла камень. Коснувшись ладони Сидры, она почувствовала, будто по руке ее пробежал ток.

– Спасибо, – с трудом пробормотала Эма.

Сидра безразлично повела рукой.

– Быстро, – сказала она.