После такой информации, Печено призадумался; может, в самом деле подождать до весны? По плечу ли такие испытания детям?.. К счастью, вовремя на помощь пришел Витя-воин.

– Раз уж решили идти, – сказал воевода, – нужно хорошо экипироваться. Возьмете палатку и тепловую машинку, наши охотники всегда их берут в зимний поход. Это спасет вас от стужи!.. Возьмите машинку кормилицу. А это значит, вы не умрете с голоду!.. От диких зверей дам тебе оружие, любое, какое захочешь. Это значит, вы отобьетесь от любого врага!.. Какие еще будут препятствия?.. Ах, да, перевал! С вами пойдут двое наших охотников, они не раз ходили в долину барсов и проведут вас безопасной дорогой.

Печено спросил еще о драконах, но Витя успокаивающе похлопал по плечу.

– Эти вас не тронут. Они нападают только на грабителей. Тем более охотники пойдут с вами.

Эти аргументы решили судьбу похода.

В проводники вызвались Ваня и Саня, что обрадовало детей. А накануне Глинка устроила в честь путешественников пир, пообещав дать в дорогу сани, куда те смогут доехать. И вот ранним морозным утром пришло время прощаться. У гостиницы, временно – пока не построили дворец – ставшей резиденцией королевы, собралась толпа. У крыльца стояла большая упряжка с четверкой норовистых оленей; на облучке важничал трехрукий Уток. На нем ладно сидит новая форма гвардейца, выкроенная под его нескладную фигуру; правда, она еще больше придала мутанту сходство с огромным насекомым, причем, из-за желто-красной расцветки, ядовитым. Но Утока переполняла гордость – все-таки первая форма в его жизни.

Витя-воин, Глинка напутствовали добрым словом. Зеваки среди горожан шептались, недоумевали: как можно уехать из Сеньжаны с пустыми руками?! Но прошел слух, что путники уходят с долей; это всех успокоило.

Доктор, прокашлявшись от смущения, отозвал Талину в сторону.

– Значит, уезжаешь?! – вздохнул он, когда они остались наедине.

Девочка кивнула. Она смотрела мимо отчима на далекую лесную опушку, что проглядывалась в утренней мгле между домами.

– А я вот пить бросил, – пожал плечами доктор. – Думаю, построить здесь госпиталь; я уже и место подобрал.

Таля снова кивнула.

– Ладно, – голос отчима дрогнул, и девочка подняла на него глаза. – Ты у меня самостоятельная. Моя вина!.. Прости, что так сложилось!.. – подбородок у доктора задрожал, и, чтобы скрыть слезы, он, махнув рукой, отвернулся.

Поддавшись порыву, Таля обняла его сзади за талию, прижавшись к спине:

– И ты прощай!.. Может быть, когда-нибудь увидимся, – она отстранилась и, не оборачиваясь, побежала к саням.