— Да, отчий, — прошелестели голоса в ответ.

Теперь сонный отвар придется выпить всем, кто занял места в надежных лёжках и наверняка выживет, что бы ни случилось с прочими людьми похода.

Ударил галоп — это пастухи подняли и погнали прочь скакунов. От жора, нацеленного на поход, их посильно уберечь, отведя от стоянки. Ведьмин жор, он же убыржор, яростно ненавидит людей. На них набрасывается, сползаясь отовсюду — и не замечает иную добычу, гораздо более сытную…

— Глупо, — нахмурился Ганс. — Что пользы вытравить нас, когда общий приказ уже отдан, Рубач? К городу вдоль реки идёт Ханган, а еще, как мне думается, рядом Иржи. В уме ли те, кто решился увидеть их, явившихся по кровавому следу, для мести?

— Я думал о том же. У ведьм, кажется, нет дальнего и подробного плана. Полагаю, ловушки жора они поставили впрок. Что вскрыло их прямо теперь, под осень, вот вопрос. Гляди: жор молодой, гнуса мало и он вовсе мелок.

— Правда думаешь, я найду ответ? — удивился Ганс.

Ответ не требовался, это знали и Ганс, и атаман. Сим снял с пояса крепление ножен и бережно уложил наземь Мурамасу. Улыбнулся — новая привычка, звать меч по имени… Того и гляди, она дополнится иной: говорить с клиентом. Вот хотя б мысленно ему поклониться и извиниться. Не твой бой, отдохни… В степи не зря говорят: против жора сталь беззуба.

Сим завершил дела не относящиеся к бою и доверительно поклонился ближнему — подтвердил, что признает его своим полноценным напарником в предстоящем деле. Тот молча поклонился в ответ и подал связку тонких цепочек. Сим подхватил и пристроил у пояса. Снова протянул руку, и в ладонь лег готовый шерстяной шар. На ощупь понятно: подготовлен опытным человеком, пропитан добротно.

Жор как раз теперь охватил темной тягучей лентой верхушки холмов за рекой. Первая волна ползучих тварей покатилась в низину. Пыль взвилась и поплыла, опережая полчище жора. Земля на склоне лишилась корней, перегноя, жучков и червей, остаточной ничтожной влажности — всего, что могло питать жор и питало его теперь… Земля под темным валом сразу делалась высосанной, пережеванной — и рассыпалась в прах.

В облаке мертвого праха жор сам себя топил и давил. Полз по разрушенной почве, бесплодной на сезон, а то и дольше, слепо пер, утопая в слое созданной только что пыли — и мял лапами утопших, и катился по ним…

Пыль долетела и коснулась лица. Сим поморщился, почуял сухость, запах паленого, кислое жжение…

Густой, как мед, жор тёк с холма ниже и ниже, заполнял все лощинки, рытвины. Камни по руслу реки сперва зашевелились, будто всплыли, чтобы сразу глубже уйти в ямы грязи, ставшей прахом.